В мире птицы мохо

Среди группы своим ростом и мощью выделялся гигант-скандинав. Он задумчиво поглядывал в сторону проходящего войска. Голубые глаза уже не горели яростным огнем битвы – его стихии. Доспехи его, отливающие черным цветом, казалось, не коснулся своим оружием ни один из врагов, хотя он всегда был в самой гуще сражения. Руки спокойно лежали на рукояти огромного двуручного меча, воткнутого в землю перед ним. На расстоянии нескольких шагов прямо перед ним находился еще крепкий мужчина с темными волосами, уже подернутыми на висках дымкой. Обычно голубоватый цвет кожи на сей раз отдавал серостью из-за сильной усталости. Но вождь олиев Телий, а это был, конечно же, он, не обращал на свое состояние ни малейшего внимания. Его живые глаза непрерывно перебегали со скандинава на стоящего в шаге сбоку от него молодого человека в доспехах с золотистым рисунком, прикрытых плащом с вышитым гербом Лагаша. В молодом человеке можно было узнать бывшего хранителя печати, первого советника, а ныне полновластного энси Лагаша Орагура. В нескольких местах доспехи его были смяты сильными ударами, но выдержали и сумели защитить своего хозяина. Шлема на голове его не было. Правая рука висела через грудь на привязи, левой он нервно теребил эфес находящегося в ножнах меча. Глаза же не отрывались от невысокой девушки, стоящей рядом с Телием. Она также была в доспехах, только в более легких, чем у находящихся здесь же мужчин. Коротко постриженные волосы придавали ей задорный мальчишеский вид, но округлость форм, мягкость линий и неожиданный румянец на щеках, обычно не свойственный голубокожим олиям, сразу же выдавали ее с головой. Ее ультрамариновые блестящие глаза то поднимались вверх на Орагура, то длинные изогнутые ресницы опускались, голова понуро опускалась вниз, чтобы через миг снова и снова устремить взор на молодого человека. Сбоку от энси улыбался во весь рот всегда веселый неунывающий Пирт, рубившийся в сражении рядом с ним, прикрывавший его от неожиданных подлых ударов. Замыкала круг высокая фигура в голубых одеждах со снежно-белыми длинными до пояса волосами на голове. Хранитель веры, главный жрец Голубого бога олиев Валирумм, уходя в свой мир, также счел необходимым проститься с остающимися.

Все соответствующие моменту слова были уже сказаны. Приближался миг расставания, а расставаться с друзьями всегда тяжело. Слышен был лишь скрежет проезжавших мимо телег да топот десятков ног. Но вот хвост колонны вышел из-за холма, быстро прошел мимо и исчез в световом столбе.

– Известно что-нибудь, как погибли Гардис и Над? – по-прежнему глядя в сторону, спросил скандинав.

– Нет, – покачал головой Валирумм, – но они выполнили свой долг до конца. И красталл-ключ, и все магические шары, и сам ключ-змейка вернулись к нам. Возможно, мы никогда не узнаем все обстоятельства их гибели. Но каждый Хранитель знает, для чего живет. И если есть у него друзья, готовые отдать за него жизнь, то его жизнь, какой бы длины срок не был для нее отпущен, длинный или короткий, удалась. А такие друзья у него были… … И еще. Мы уже знаем, что в одной из провинций нашей земли родился мальчик с характерным шрамом. Родился точно в момент появления четвертого шара и магического кристалла с ключом-змейкой. На землю олиев пришел новый Хранитель.

Наступила тишина, которую никто не осмеливался нарушить первым. Наконец, Телий, глубоко вздохнув, произнес: – Пора, дочка, – и повернулся к Олионе. Та медленно сделала несколько нетвердых шагов по направлению к Орагуру и взяла его за здоровую руку. Его бронзовое лицо стало на мгновение темным, затем как-то сразу мертвенно побледнело. Зубы сжались с такой силой, что по сторонам челюстей появились большие желваки. Их глаза встретились и словно бы утонули друг в друге. На мгновение оба замерли.

Олиона, выпустив руку Орагура, которая, безвольно упав вниз, повисла, как неживая, повернулась к нему спиной и решительно подошла к отцу. Поглядев в его глаза, она обвила его шею руками, прижалась своей щекой к его щеке, затем подбежала назад к Орагуру и, обхватив его руками, всем телом прижалась к нему, спрятав лицо в складки плаща где-то у него на шее. Орагур, шире расставив ноги и, обняв ее здоровой рукой, прижал к себе.

Скандинав, понимающе улыбнувшись, перевел взгляд на вождя олиев, которого, казалось, такой поворот вовсе не удивил.

– Я все решила, – неожиданно твердым голосом, повернув лицо к Телию и не выпуская Орагура, произнесла она, – я остаюсь.

Орагур отстранил Олиону, повернулся лицом к ней, взял здоровой рукой ее руку и опустился на одно колено.

– Перед лицом твоего отца, хранителя веры народа олиев и моих боевых товарищей я прошу тебя стать моей женой. Ты согласна?

Слезы брызнули из ее глаз, спазмы перехватили горло. Она обхватила его голову, прижала к себе.

– Конечно, да! – с трудом выговорила она.

Он поднялся и, прижимая ее к себе, повернулся к Телию.

– Сейчас, в последний миг перед вашим уходов в свой мир, я осмеливаюсь просить руки вашей дочери, – голос Орагура был хриплым от переживаемого напряжения.