В моей руке - гибель

— Я не знаю, Никита. Он каждый раз разный. Мне иногда кажется, что у цыган и там, у вас на пленке, — был не он.

— Пересказывать, о чем вы интимно толковали, конечно, не станешь?

— Так, чушь, для тебя это неинтересно. Я глупости болтала, как всегда, — Катя отвечала безучастно. — А про Лизу он сказал, как и про всех, — не убивал. Зачем, мол, мне?

Колосов побарабанил по столу пальцами.

— Я вот, пока вы говорили, все думал, Кать… Ты извини, что орал тут сейчас, тоже нервы. Я понимаю, каково тебе…

А думал я вот о чем: дело нами сделано, но в нем все равно что-то не так. Все сходится на этом психе, даже больше чем сходится, кроме… Предмет, которым он горло полосовал Антипову, Яковенко, — так мы ведь и не нашли до сих пор.

При задержании он пустой был, сама ведь знаешь. И на обысках — как ни искали, орудия нет. А у него непременно должно было быть что-то. Патологоанатом говорил — не обычный механизм нанесения повреждений. Но ведь и у Антипова-Гранта и у Яковенко на горле была именно механическая травма, а не…

— Не укус? — Катя вздрогнула. Бог ты мой, Мещерский Мериме вспоминал: «Это не рана, а укус!», а у нас, выходит, все наоборот…

— У него должно было быть что-то, чем он орудовал.

Предмет не могу описать, но это вещь была, оружие — не руками он это делал, хотя с собакой и… Мог, конечно, выбросить, избавиться… Но опять странно: одежду всю в крови сбросил дома и словно забыл про нее. А от орудия поспешил избавиться. Почему? И потом еще одна деталь…

— Те волосы на трупах? — насторожилась Катя.

— Нет, насчет них как раз полный ажур. Вчера Новогорский заключение переслал: повторное комплексное исследование сделал. Мы, когда обыск на даче делали, я… ну, в общем, эта шкура медвежья, я и подумал… Взял, точнее, изъял в качестве образца для исследования. У Новогорского ведь знаешь, какая присказка — принесите образцы материала для сравнения побольше — сделаю все, что от меня зависит. Ну и выдал вчера заключение: волосы, найденные на Яковенко и Гранте, та шерсть неустановленного животного, вырвана из того медведя. Почему сразу не могли определить принадлежность: мех ветхий от старости, прямо в руках расползается. Но я не про шерсть хотел тебе сказать, а про…

— Про что? — Катя чувствовала, как к ней возвращается ее прежнее любопытство.

— Понимаешь, я никак не могу себе объяснить: отчего мы твою Гинерозову до сих пор еще не нашли?

— То есть как? Я не понимаю тебя, Никита.

— Да я сам не понимаю! Ты глянь, что получается: Соленого не нашли сразу только потому, что его вообще никто толком не искал. Если бы в первые же дни, как он пропал, начали искать, прочесали бы местность, нашли бы непременно.

Он ведь почти у самой дороги лежал. Там окоп, видимо, снегом замело, был большой сугроб. Потом снег начал таять, половодье, ну и… Далее: ты помнишь, что говорили те пацаны Листовы о том, как они нашли Яковенко? По их словам, труп был «буквально напоказ выставлен» на березе у самой станции, возле пешеходной тропы лежал. И Гранта никто скрывать не думал — труп оставили там, где убили, еще забор кровью расписали словно для привлечения внимания. А ведь могли тело и в сарай затащить, и за поленницу… Итак, раньше Базаров трупы не прятал. Почему же с телом Гинерозовой он повел себя иначе?

— Никит, ты хочешь сказать, что вы везде-везде искали, что ли? В каждом овраге, каждых кустах, каждом подвале смотрели? Могли просто пропустить и…

— Могли, конечно. Но прежде он вел себя иначе: тела своих жертв не прятал, даже наоборот… А потом изменил своим привычкам. Отчего? Это требует объяснения. И не только у меня. Дай срок, Касьянов тоже спросит. Но… но может и так случиться, что все эти вопросы уже будут не так важны.

Послезавтра Базарова на биоэкспертизу везут. Кровь будут исследовать. Там, думаю, все и решится. Ждать осталось не долго в любом случае.

— Его отсюда повезут, из Раздольска? — тихо спросила Катя.

— Отсюда. Когда будут результаты, встанет вопрос о переводе в СИЗО. Да, решится многое.

Катя кивнула: биологическая экспертиза следов крови.

И если результаты подтвердят обвинение, то… Я НИКОГО НЕ УБИВАЛ! Лицо Степана стояло перед нею неотступным миражом. Я НЕ СОВЕРШАЮ БЕСЦЕЛЬНЫХ ПОСТУПКОВ!

В чертах этого призрачного лица не было ни раскаяния, ни смирения, ни жалости к тем, кто умер… Катя вздохнула. Или больной, пораженный каким-то там астроцитозом мозг уже не знает таких понятий? Ей было тревожно. Дождь по стеклу все стучал, стучал, как маленький невидимый барабанщик.

Катя отчего-то уже не сомневалась: НИЧЕГО ЕЩЕ НЕ ЗАКОНЧЕНО ПО ЭТОМУ ДЕЛУ. Возможно, все решит экспертиза следов крови, а возможно…

Глава 30 ПОБЕГ

В тот вечер — последний вечер перед началом развязки этой странной и трагической истории — Катя вернулась домой непривычно рано: в половине седьмого. Почти сразу же услышала настойчивый и длинный телефонный звонок: Кравченко объявился. Разговаривали они долго, пока у Кравченко не закончилась телефонная карта, и вроде бы ни о чем.