В моей смерти винить президента... (сборник)

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. Получается, вы сапожник без сапог?

САНТЕХНИК. (трагически) Получается, я египетский фараон.

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. (оживляясь) Расскажите, расскажите об этом!

Бежит к барной стойке, хватает коньяк и две чашки. Разливает коньяк, одну чашку протягивает сантехнику, другую оставляет себе. Чокаются. Пьют.

САНТЕХНИК. А что тут рассказывать? Утром встал, а на столе записка: «Спартак, наша любовь – ошибка». И ни одной баночки с кремом в ванной.

Сантехник ставит чашку на журнальный столик и хватается за голову.

САНТЕХНИК. Ошибка! Разве любовь может быть ошибкой?

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. А Спартак – это вы?

САНТЕХНИК. Ну, разумеется. Думаете, я потерпел бы другого Спартака рядом с собой?

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. И вы не считаете вашу любовь ошибкой?

САНТЕХНИК. Не знаю... Я отсидел за эту ошибку пять лет. Пять лет я хлебал баланду, пока эта курва пила шампанское и жрала рябчиков в ресторанах.

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. Вы сидели?! Пять лет?!

САНТЕХНИК. Я же говорю – за любовь!

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. (решительно разливает коньяк в чашки) Вы должны рассказать мне о своей любви. Не каждый день встретишь сантехника Спартака, который не дерёт деньги за ненужные прокладки и сидит пять лет за любовь.

Чокаются. Пьют.

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. Вашу пассию звали Катя?

САНТЕХНИК. Почему звали? Мою курву до сих пор зовут Вера. Вера! Моё любимое имя.

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. (хватая его за руку) Что вы говорите? Она блондинка?

САНТЕХНИК. Рыжая. Все курвы всегда рыжие.

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. Ах, да! С зелёными глазами.

САНТЕХНИК. С карими. Это ведьмы с зелёными, а курвы – с карими. Восемь лет назад я встретил её на поминках своей двоюродной тётушки. Она была сослуживицей тётки на рыбоконсервном заводе. Познакомились, выпили, потом опять познакомились... Ну, и – закрутилось, как водится. Через неделю Верка ко мне переехала вместе со своими кремами, духами, помадами и канарейкой. Через два дня за канарейкой хахель её бывший притопал. Отдай, говорит, Кешу, он бешеных денег стоит, потому что десять колен выдаёт. Верка – в слёзы. Хахель за нож схватился, на Верку попёр. Я приём провел, Верку спас, но хахеля ненароком на нож его собственный нацепил. Пять лет дали за тяжкие телесные повреждения. Отсидел тика в тику, ни хорошее поведение не помогло, ни знание армянского языка. Верка канарейку бывшему своему вернула и ждала меня. Уж не знаю, плохо или хорошо, но дождалась. А тут, здрасьте! Наша любовь – ошибка.

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. (твёрдо) Вам нужно забыть её.

САНТЕХНИК. Кого?

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. Курву!

САНТЕХНИК. Я не могу. Она забрала все мои деньги.

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. Тогда тем более вы должны забыть её. Женщина, которая вместе с кремами забирает все деньги, не заслуживает любви. Она не заслуживает даже заинтересованного взгляда. Хотите, я сделаю вам бутерброд с чёрной икрой? Только вместо икры будет тунец.

САНТЕХНИК. Что это?

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. Рыба, которая помогает забыть любовные неурядицы.

САНТЕХНИК. У меня нет неурядиц. У меня – личная трагедия.

Он вскакивает, бежит к крану, и начинает раскручивать его. Эльза бежит за ним.

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. Что вы делаете?

САНТЕХНИК. Я поменяю вам прокладку! Я поменяю вам эту чёртову исправную прокладку! Гоните тысячу рублей!

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. (хватая его за рукав) Не-ет! Вы не такой. Вы добрый, отважный, чуткий и честный! Вы настоящий Спартак!

САНТЕХНИК. (раскидывая кран на запчасти) Гоните тысячу! Если вздумаете тыкать в меня своей трещоткой, имейте в виду, я буду сопротивляться, а сопротивляюсь я сразу на пять лет тюрьмы.

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. (прищурившись) Тяжкие телесные?

САНТЕХНИК. Так точно! И канарейка впридачу.

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. Я вас не боюсь. И тысячи вам не дам.

САНТЕХНИК. (бросая кран) Тогда останетесь без воды.

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. И пусть. Зато не потеряю веры в человечество.

Сантехник садится за барную стойку.

САНТЕХНИК. Вы славная женщина. Эта, как её... Дульсинея. Жаль, что вам сто лет.

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. Сто один. Но у меня есть моя молодая копия.

САНТЕХНИК. (с сарказмом) Что вы говорите?!

Эльза идёт к столу, перебирает журналы.

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. Чёрт! Куда же делась её фотография...

Открывает альбом, вытаскивает новый снимок Веры и приносит его сантехинку. Сантехник вертит снимок и так и сяк, то вплотную подносит его к глазам, то отводит на расстояние вытянутой руки.

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. Вам нравится эта девушка?

САНТЕХНИК. Очень.

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. Вы бы женились на ней?

САНТЕХНИК. А у неё нет канарейки?

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. У неё даже хахаля нет.

САНТЕХНИК. (кивая на Нельсона) А это кто?

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. Нельсон. Его вышила моя бабушка так давно, что его в трёх местах сожрала моль.

Сантехник вскакивая прохаживается по комнате и рассматривает фото.

САНТЕХНИК. Эх, не нравится мне этот Ельсон... Ох, не нравится мне эта моль... (резко останавливается) Знаете что, давайте мне вашу рыбу, кторая помогает забыть любовные неурядицы!

ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. (кидаясь к холодильнику) Так женились бы или нет?

САНТЕХНИК. На такой девушке любой бы женился.

Вставляет фотографию в раму картины, любуется, отойдя на шаг.