В море, на суше и выше...

Выяснилось, что вдохновенный Лев Абрамович изобрел складную антенну, которая очень бы пригодилась, ну, например, для аварийно-спасательных радиостанций и (тут Лев Абрамович понизил голос) для решения разведывательно-диверсионных задач. На стол рухнула пухлая пачка каких-то сомнительных документов и черный цилиндр, наподобие чертежного тубуса. Делать было нечего. Пригласили главного конструктора, начальника военной приемки, кого-то еще и обсуждение началось.

Сначала все было, как говорится, чинно-благородно, Лев Абрамович уверенно жонглировал «затуханиями», «коэффициентами бегущей, а равно стоячей волны», ошеломил присутствующих шикарным словцом «вобуляция» и, наконец, смахнув с вдохновенного чела трудовой пот, произнес:

— Ну, а теперь, товарищи, посмотрим, как это работает, — и дернул за кольцо в торце тубуса. У меня сразу возникли нехорошие ассоциации с метанием ручных гранат, но как следует обдумать эту мысль я не успел. Тубус звонко щелкнул и раскололся.

Самым умным оказался начальник военной приемки: тучный генерал, профессор, доктор и лауреат с неожиданной прытью перескочил через стол и оказался у входной двери. Проверив, что дверь не заперта, он успокоился и с интересом стал следить за происходящим.

Инженеры, не обремененные многолетним опытом военной службы, оказались отрезанными от двери и наблюдали за работой адской машины, постепенно отступая к стене.

Между тем, антенна работала с тупой мощью и непреклонностью шагающего экскаватора: щелкали какие-то задвижки, скрипели пружины, постепенно на полу возникала громоздкая конструкция, отдаленно напоминающая Эйфелеву башню. Технолог попытался остановить работу дьявольского механизма, но с матерным воплем отскочил, облизывая порезанные пальцы. Лев Абрамович не позаботился «завалить» кромки деталей. Внезапно на головы нам посыпались осколки неоновых ламп, это антенна добралась до потолка и начала разворачиваться вширь. Запахло жареным электричеством. Изобретатель с умиленным лицом матери, только что разрешившейся первенцем, наблюдал за работой своего детища. Внезапно в верхней части антенны раздался сухой револьверный щелчок и из недр конструкции выскочил тонкий штырь с алым вымпелом. На вымпеле можно было различить какие-то кривые буквы. Приглядевшись, я смог прочитать слово «Ура!»

Очевидно, надпись на вымпеле прочитали и другие. Главный конструктор, страшно побагровев лицом и, надувшись, как токующая жаба, смог прохрипеть только одно слово:

- Вон!!!

100. Еврейский погром

На вертолетный полк обрушилось стихийное бедствие в виде учебного сбора студентов одного из московских ВУЗов. Специфика бедствия состояла в том, что студенты обучались по специальности «Прикладная математика и кибернетика» и по национальности были... ну, в общем, понятно. Правда, было их немного, всего 12 человек...

Начальником сбора назначили майора Тарасенко, по национальности украинца. Впрочем, товарищи, нет. Хохла! Чистейшего, классического, самого наихохлейшего из хохлов. Понимаю, что звучит неполиткорректно, но — из песни слов не выбросить!

И вот, «Они сошлись. Волна и камень, стихи и проза, лед и пламень».

Первое построение. Студенты еще в гражданке. Тарасенко берет строевой расчет:

— Альтман!

— Я!

— Бронштейн!

— Я!

— Векслер!

— Я!

— Певзнер!

— Я!

— Цветков! - Тут Тарасенко с надеждой поднимает взгляд.

— Я! — отвечает двухметровый Цветков и вежливо приподнимает над головой кипу...

— Блин! Разойдись на хуй!

— Ну, и что мне с ними делать? — возмущенно спросил Тарасенко у майора с военной кафедры.

— Да как обычно! Для начала — строевая, уставы, огневая: начальное упражнение из АКМ, первое из ПМ...

— Да на что им АКМ?! — взвился Тарасенко, — все равно потом на «Узи» переучиваться придется! Зря мы здесь горбатимся! Все равно ведь уедут все!

— Постой, постой, — вмешался я, — ты что это, антисемитизм здесь разводишь, а?! Ты коммунист или нет? Может, ты еще еврейский погром здесь устроишь?

— И устрою! — окрысился Тарасенко и вышел, грохнув дверью канцелярии.

Через пару дней он заявился в казарму перед отбоем. Студенты построились. Запинаясь от неловкости, московский майор объяснил цель прибытия начальника сбора.

— Всякая власть — от бога, — задумчиво сказал кажется Певзнер, — пусть смотрит, товарищ майор.

Тарасенко с ухватками профессионального вертухая полез по тумбочкам.

В первой, кроме разрешенных туалетных принадлежностей и конвертов, он обнаружил книги. Названия книг разбирались с явным трудом, некоторые были написаны на языке вероятного противника. Тарасенко надолго задумался над увесистым кирпичом «С++ Builder», затем перешел к соседней тумбочке. Там было примерно тоже самое, только вместо «Buildera» красовался справочник по непонятному «Prolog'у». Пролог чего описывается в книге, начальник сбора выяснять явно побоялся. В четвертой тумбочке лежала православная Библия...

— Ну чего ты к ним привязался, — спросил я у Тарасенко, — нормальные парни, грамотные, спокойные. Может, тебе чего сделать надо или починить? Они могут...