В море, на суше и выше...

Однако не договорились. Посему, обнявшись и громко крича каждому встречному «Опыт не пропьешь!!!», кроманьонцы поплелись домой к Виктуару. Утречком в четверг бледненькие друзья вдвоем молча погрузили засекреченное барахло в «уазик», тепло простились, и Петро уехал. Ну и ладно. Возвращаюсь я с обеда и вижу: все постовские сейфы распахнуты настежь, на полу груды бумаг, в которых весело, как дети в песочнице, роются мои мичманы — болеющий еще Витюша и компания. Время от времени Виктор хватает телефонную трубку и орет:

— На какую полку-то, помнишь?! А?! Самый большой?! Маленькое отделение внутри?! Щас... — оторвался от трубки, глаза в потолок, — самый большой, с отделениями, у нас в подвале!!!

— Да не ходили вы в подвал, — говорят мужики

— Мы скока съели-то? Можно и забыть. Говорит, в самый большой сейф положил, на полу который стоял, а он не приседал даже... — бормочет Витька

— Чего положил-то? — спрашиваю у моего ошалелого войска.

— Да пи-сто-лет, блин, будь он не ладен. Выложил, говорит, в сейф, чтоб не потерять... На хрена он его тащил??!! Кому его ЗАСкорузлая фигня нужна??!!

А Петро из трубки на всю комнату:

— А-астави-и-л Ф сейф-ф-ф....Думал, как лю-у-ди-и.... Ищщщи-и-те-е-и-и!!!

— Да ты не ссы! — уговаривает его Виктор, — мы те в Питере другой купим. Сбросимся, и купим. Номер набьем, что и был. Новый пистолет! (Поворачивается и подмигивает) С глу-ши-те-лем!!! (Из трубки слышен рев раненого слона).

Искали целый день. Вечер уже. Телефонный звонок. Витькина жена. Голос такой встревоженный, заикается:

— Ви-и... Ви-тю-тю... мож-ж..

— Витька берет трубку:

— Да! Да.... Что случилось?! Ты что!!! Где?! Ничего не трогай!!! — и улетел.

Вот говорят, не бывает. Большой такой, с дверцей... Ржали потом год. Только Петро приедет — все хлоп на спинку и хохотать, до колик. А жена Витьке устроила сцену из фильма «Бриллиантовая рука»:

— Это чье?

— Мае...

— Полезла... — и давай ржать, аж слезы разлетаются, воздуха не хватает.

— Полезла, ха-ха, я, значит, ха-ха-хо, за мясом, хо-хр-р-ха-ххх-ха, В МА-(ох!) РА-(ух!) ЗИЛ-(хрр!) КУ!!!

Граница

— По широкой глади моря....

— Ты что несешь??

— Хм... По широкой гла....

— Опять?!

— Да-а! Ну, скажи литературнее! Скажи!

— И скажу! Пиши!!!

Заливом он называется только потому, что воды здесь ровно столько, сколько нужно, чтобы прикрыть земельку. Если бы был такой спорт — подводный альпинизм — то здесь как раз подходящее место для начинающих. И как раз, блин, здесь, блин, по воде, блин, змеясь меж туевой кучи островов, островков, островочков, островочечков, э-э (словарный запас исчерпан)... и торчащих из воды миллионов камней, камушков, камушечков... (опять) и так далее, ползет по замкнутому где-то далеко контуру Расейская окраинная линия. Государственная граница. Во как. В самой же середке этого треклятого залива, в котором штурманские работники всех времен, наций, рангов и возрастов громко и отчетливо матерятся до дрожи толстых стекол ходовых мостиков и рубок, обходя все эти природные подарки, стоит на якоре измученный пограничный кораблик (Торпедный катер по понятиям. По флотским).

Славный боевой костяк данного плавсредства составляют:

1. Командир — 3-го ранга, зубы с напылением, спец по вистам, позеленевший краб на пилотке, давление, пенсия, дочь на выданье, «Жигули», засаленный спортивный костюм;

2. Замполит — каплей, пробор, киевский аристократ, английский язык, камни в почках, стихи по ночам, внимание: не жополиз (!), поэтому натянутые отношения с замом бригадным, красивая стерва-жена, курительная трубка, относительно новый камуфляж;

3. Механик — старлей, оттопыренные уши, крестьянский сын, но: герань и аквариум в каюте, мать-перемать, гастрит, внимание: белая (!) рубашка с галстуком, чистый (!) комбез;

4. Штурман — лейтенант, молодой олень, два ларька на Белградском и доля в автосервисе на Чугунке, зачем-то подписал контракт (???); ежик, огнестрельное ранение в ногу, байка, гавайские шорты.

5. Этой компании по штату положен был еще и помощник, он же командир почти всех не указанных выше боевых частей и служб, весельчак и разгвоздяй, надзиратель и палач, в общем, Универсальный Солдат. Но он этой самой ночью, находясь в отпуске, усердно выпивал с кадровиками УВД его родного города, и ему уже обещали хлебное место, хлопали по плечам и дарили сорванные с себя ментовские погоны. Посему его служебные обязанности добросовестно размазаны на всех остальных.

Заму не везет больше всех — он командир осмотровой группы, начальник трех замызганных оболтусов и водителя командирской радости, бензинового катера «Нырок», пришедшего уже в состояние кучи хлама и металлолома, но незаменимого по причине отсутствия денег в государстве. Вечер закончился рядовым приключением: береговая застава запасла малую цель, быстро уходящую в проливы. Что там такого, в этих проливах, никто не знает, но почему-то при культе личности их закрыли для плавания всего невоенного. А потом, наверно, просто забыли открыть. Мало ли.