В Москве-матушке при царе-батюшке. Очерки бытовой жизни москвичей

Катанья в экипажах под Новинским были так многочисленны, что иногда тянулись в два ряда непрерывной цепью до Зубовского бульвара с объездом всего Новинского вала.

Шикарным катанием по Москве считалась дорога от Кремля через Маросейку и Покровку по Старой Басманной улице на Разгуляй. Оттуда многие проезжали и дальше — через село Покровское-Рубцово до Покровского моста через Яузу, иногда и за него.

На Масленицу было самое модное и людное гулянье в году. Те, кому не нравилась его монотонность, шли на ухарские катания в пригородные ямские слободы: Тверскую, Рогожскую, Дорогомиловскую. В субботу и в Прощеное воскресенье там лихо мчались в обгон тройки с глухарями (так называли бубенцы).

В давность на берегах Неглинной против Потешного дворца происходили кулачные бои, приблизительно такие, что показаны в фильме о России Никиты Михалкова. Бои бывали также на Бабьем городке, чуть выше Большого Каменного моста, и около Красного пруда, на том месте, где позднее архитектор Константин Тон построил здание Николаевского вокзала. Еще бойцы встречались у Москворецкого и Дорогомиловского мостов, на Крутицах и на Красном холме. Казалось, что все мужское простонародье Москвы жаждало на Масленицу показать свои удаль и силу.

Особую память оставили о себе московские кулачные бои, не раз проходившие еще в 1800-х годах в присутствии большого до них любителя Алексея Григорьевича Орлова.

Перед его зимним домом, что в Нескучном (здание известно как Александринский дворец, нынче занятое Президиумом Российской академии наук), было устроено хозяином специальное наблюдательное место — «фонарик». Именно из него Орлов смотрел на зрелище.

Загодя перед боем к дому целыми возами привозили рукавицы. Большими группами собирались фабричные работники с разных московских производств, мясники и целовальники (так назывались продавцы в пивнушках, некоторые судебно-полицейские исполнители).

Наблюдать за боями к Орлову приходили купцы в лисьих шубах, другие господа.

Участники боя выстраивались друг против друга в две стены. В небольших боях драку начинали мальчишки, а в больших заправских — заводские мужики один на один. Потом к ним присоединялись другие. Шли «стенка на стенку». В стороне стояли запасные бойцы. Они принимали участие в драке только при ослаблении своей команды.

Бывало, что выходил драться и сын самого графа, который отличался необыкновенной природной силой. Но он боролся не в стене, а только один на один с противником.

Граф Алексей Орлов был очень азартен, когда на бой шли его бойцы: с виду худенький, поджарый приказный чиновник Ботин («Драчливый петух жирен не бывает»), фабричный рабочий Соколик и огромного роста силач, тоже фабричный, Семен Трещала. О последнем говорили, что он один мог свалить целую шеренгу бойцов и что он легко вышибал кулаком изразцы из печи.

Однажды, уже не на широкую Масленицу, а другим днем, случилось так.

В трактире играл Трещала с чиновником Ботиным на бильярде. В игре поссорились. Развернулся Трещала и попал кулаком мимо соперника в печь, разбил в ней кирпич. Но тут в ответ ударил Ботин, он угодил Трещале прямо в висок. Трещала был убит. После этого случая Ботина стали таскать по судам, однако Орлов его выручил. До конца своей жизни граф покровительствовал этому щуплому, но удачливому драчуну…

Самая «серая» публика собиралась на масленичное гулянье на Девичьем поле. Но не под стенами Новодевичьего монастыря, как показано в том же фильме Михалкова. Девичье поле находилось ближе к нынешнему Садовому кольцу (там, где сейчас сквер с памятником Льву Толстому и где были построены университетские клиники).

Особенностью здешних кулачных боев было то, что перед боем бойцы-соперники предварительно обнимались и троекратно, как на Пасху, целовались.

Журналисты, не переставая, ежегодно упрекали заправил города и московскую интеллигенцию за то, что в балаганах Девичьего поля многочисленному «простому народу не дается никакой здоровой духовной пищи», что здесь увеселители, вроде некоего господина Черепанова, предлагали свои пьесы, дурно переделывая их из спектаклей модного репертуара…

Веками россияне жили, соблюдая старые народные традиции, и никогда так задорно не веселились, как на последних днях Масленицы.

Pазныe дни Масленой недели имеют свои названия: понедельник — встреча, вторник — заигрыши, среда — лакомка, четверг — разгул, перелом, широкий четверг, пятница — тещины вечерки, суббота — золовкины посиделки, воскресенье — проводы, прощанья, целовник, прощеный день.

Особенных, настоящих «гулевых» дней на Масленице было только три. Москвичи бурно гуляли в пятницу, субботу и часть дня воскресенья (в последний масленичный день — только до 4 часов пополудни). В этот час на колокольнях городских церквей начинали звонить к вечерне. Вослед за Масленицей наступал Великий пост, в который, как говаривали, «настоящий русский народ уже веселиться не будет». Мерный печальный удар колокола служил сигналом того, что разгульная Масленица закончилась, назавтра начинался Великий пост — время покаяния и молитвы. «В Москве толсто звонят, да тонко едят».