В Мраморном дворце

Я помню, как мы с ген. Ивановым и посредниками стояли подле скакового круга, окруженного большой канавой и валом, через который пришлось Ахтырским гусарам прыгать во время маневра, на полевом галопе. Если они задерживались, ген. Брусилов их подбадривал. Поблизости залегла пехотная цепь. Ген. Иванов просил меня обойти солдат и поговорить с ними. Он хотел, чтобы в моем лице говорил с солдатами член Династии. Мне было это не легко, но я старался: подходил к лежавшим солдатам и задавал им разные вопросы.

На следующий день состоялся разбор маневра, а после него - большой обед. Ген. Иванов был все время очень любезен со мной, и тот факт, что он пригласил меня на маневры, был уже сам по себе очень трогателен: он показывал, как Иванов относился к членам Династии. Мы выехали в Киев обратно с вечерним поездом. На этот раз со мной в вагоне ехали ген. Брусилов и граф Келлер. Как собеседник, граф был очень приятен и симпатичен. Брусилов был похож на лису; я думаю, что и по характеру он был таков. Во всяком случае, оба эти генерала были выдающимися военачальниками и навсегда вошли в историю Русской императорской армии.

В Киеве я перешел из вагона ген. Иванова в другой поезд, чтобы ехать обратно в Павловск; ген. Иванов, Брусилов и граф Келлер меня провожали, чем я был очень тронут.

Я получил прекрасное купе 1-го класса, какие могли быть только в России, благодаря широкой колее. Всю дорогу до Павловска я сидел за столиком и изучал полевой устав.

В Павловске я остался несколько дней и уехал в Осташево, повидать родителей. В Москве я встретился с моим отцом и вместе с ним, в его вагоне, доехал до станции Звенигород, а оттуда на лошадях - в Осташево.

Отец со мной был очень ласков и даже однажды, когда я в его кабинете расположился в кресле, чтобы читать, пододвинул мне скамейку для ног. Я только несколько дней оставался в Осташево, откуда снова вернулся в Павловск.

В полку я подал рапорт об отчислении меня в свиту его императорского величества, потому что лечивший меня доктор Иванов считал, что мое здоровье не позволяет мне продолжать военную службу. Я сам это чувствовал, потому что был очень слаб, легко уставал на службе и в особенности - на маневрах. Очень скоро я уехал заграницу.

Глава двадцать третья

Осенью 1913 года я побывал в Париже, Лондоне и Риме и осматривал достопримечательности. В Риме я остановился в гостинице Эксельсиор; туда же приехал председатель Совета Министров, граф В. Н. Коковцев, со своей женой Анной Федоровной, рожденной Оом.

В Риме русским послом в то время был Крупенский. Он пригласил меня к себе на обед, как и графиню Коковцеву (граф был болен рожей и лежал в постели). Мы поехали на обед. Жена Крупенского была маленькая и некрасивая женщина, говорили, что она была очень ревнива. За обедом было много приглашенных, между прочим - жена нашего министра иностранных дел Сазонова, урожденная Нейдгардт. Ее сестра была вдовой убитого в Киеве министра Столыпина. Я сидел рядом с Сазоновой. Были также Н. Н. Шебеко с женой - он был назначен посланником в Бухарест, и министр иностранных дел Италии, а также - бар. Икскюль фон Гильдебант, служивший в нашем посольстве.

Мне очень хотелось побывать у Папы и я просил наших представителей в Риме устроить мне аудиенцию. Все было устроено, и в назначенный день я отправился в Ватикан. Но я приехал слишком рано и потому меня никто не встретил. А должен бы я был идти на прием с "помпой", окруженный папской гвардией. Шел я один по дивным историческим залам. Наконец, вошел в небольшую комнату с троном, в которой было много придворных; они меня очень любезно приняли.

Через некоторое время меня пригласили в соседнюю комнату, в которой сидел за письменным столом Папа Пий X. Он был весь в белом. Я поцеловал его руку. Он был очень старый, совсем седой, и производил очень симпатичное впечатление. Он посадил меня подле себя. Комната, в которой мы находились, была большая, продолговатая. На одной из стен висел гобелен, на котором был изображен тигр.

Я говорил Папе, как мне понравился собор св. Петра и находящаяся в нем статуя Папы Пия IX, сделанная Кановой, попросил Папу подарить мне свою фотографию. Тогда он вынул из ящика письменного стола несколько фотографий и предложил их мне на выбор. Выбранную мною фотографию он подписал.

Она висела у меня в Петербурге.

По окончании приема, меня повели к статс-секретарю Папы, кардиналу Мери дель Валь. Меня вели по залам в сопровождении придворных и папской швейцарской гвардии в живописных костюмах, запечатленных кистью Леонардо да Винчи. Почетные караулы отдавали мне честь.

У Мери дель Валь была дивная квартира, окна которой выходили на площадь перед собором св. Петра. Его кабинет был полукруглый, с большой светлой полкой вдоль стены. Я заметил на этой полке фотографию испанского короля Альфонса XIII, в детском возрасте. Мери дель Валь был испанец, знатного происхождения. Он был человеком средних лет, красивым и элегантным, с изящными манерами. Умер он много лет спустя, после операции аппендикса.