В Мраморном дворце

Газета М.М. Стасюлевича “Порядок”, коснувшись подробнее вопроса о реформах в морском ведомстве, произведенных по почину моего деда, отметила, что “до 1855 года наше морское ведомство носило на себе характер крепостной, помещичий и даже в действительности было помещиком, так как имело настоящих крепостных своих крестьян на Охте и близ Николаева, а сверх того – кантонистов, даровая человеческая сила была потому нипочем, так что в 1855 году наш флот представлял ужасающее общее число нижних чинов морского ведомства, а именно – более 125 тысяч человек, из которых самое ничтожное количество расходовалось на прямое дело матроса на корабле, остальные же руки, около 100 тысяч человек, служили часто одному комфорту, под разными наименованиями, до денщиков включительно: были даже целые конюшенные роты морского ведомства. Охтенские крепостные были освобождены от крепостной зависимости еще в 1859 году, почти одновременно с уничтожением несчастных кантонистов, в конце же периода, в 1879 году, общее число нижних чинов в морском ведомстве вместо прежних 125 тысяч не достигало и 27 тысяч человек, из них почти 94 проц. составляют прямую боевую силу флота и только 6 проц. с небольшим уходит на такую косвенную службу, где вольнонаемные люди были бы неудобны. Береговая команда в 1855 году поглощала сверх 63 тысяч человек, а в конце 1879 г. – ограничивалась 8000. Наличность офицеров в 1855 г. без соответственной надобности для самого флота превышала 3900 человек, а теперь – 3200, главным образом – для прямой морской службы. При начале периода, морская администрация требовала для себя более 1100 чиновников, в настоящее время она состоит из 500 человек с небольшим”.

Дед, родившийся в 1827 году, был вторым сыном императора Николая I и с самого детства был предназначен к морской службе. Когда ему было пять лет, к нему был назначен воспитателем заслуженный моряк Ф.П. Литке (впоследствии граф и президент Академии наук). Литке был очень строг и требователен. Ему в воспитании деда помогал наш знаменитый поэт В.А. Жуковский. Василий Андреевич так сблизился с дедом, что переписывался с ним до самой своей смерти.

Переписка возникла так: каждое воскресенье до обедни дед должен был писать для упражнения письма к окружающим. Когда очередь дошла до Жуковского, то ответ последнего так порадовал деда, что он захотел продолжать переписку с ним.

Жуковский считал, что революция есть “шаг из понедельника в среду” и был против насильственных действий и всецело за реформы. Литке держался того же взгляда, что видно из слов, сказанных дедом Государственному секретарю Е.А. Перетцу: “Благодаря Федору Петровичу Литке я с молодых лет питал уважение к наукам и верил в необходимость поступательного движения на пути просвещения”.

Дед много учился, благодаря чему из него вышел очень образованный человек. Притом он был человеком больших дарований. Но было у него одно качество, которое вредило ему в жизни и создало много врагов: он был горяч, пылок, часто несдержан, по выражению одного из сановников царствования Николая I, это был “паровик”.

Граф В.А. Соллогуб в своих воспоминаниях описал случай с моим дедом: “Государь Николай I каждый вечер играл в карты, партию его составляли приближенные ему сановники или особо отличенные им дипломаты. Государь, как известно, был очень нежный отец и любил, чтобы августейшие его дети окружали его вечером: Цесаревич (Александр Николаевич) тогда уже замечательно красивый юноша, великие княжны Ольга и Мария Николаевна и великий князь Константин Николаевич. Младшие дети оставались во внутренних покоях. Великий князь Константин Николаевич был нрава очень резвого и любил всякого рода шалости. Однажды вечером, после того, как Государь, отпив чай и обойдя по обыкновению всех присутствующих с милостивыми словами, сел за карточный стол, к другому такому же столу, невдалеке стоявшему, подошли четверо из приглашенных Государя, намереваясь также вступить в бой. В ту минуту, когда они, отодвинув стулья, собирались сесть за стол, великий князь Константин Николаевич, тогда еще отрок, проворно подбежал и выдернул стул, на который собирался сесть Иван Матвеевич Толстой (впоследствии граф и министр почт). Толстой грузно упал на ковер и, огорошенный этим падением, поднялся с помощью М.Ю. Виельгорского. Великий князь, смеясь, выбежал из комнаты, но Государь заметил это маленькое происшествие, он положил на стол свои карты и, обращаясь к Императрице, сидевшей невдалеке, возвысив голос для того, чтобы все присутствующие могли расслышать, произнес: “Madamе, levez-vous” [Мадам, встаньте]. Императрица поднялась. “Allons demander pardon а Иван Матвеевич d’avoir si mal e′le′ve′ notre fils! ” [Попросим извинения у Ивана Матвеевича в том, что так плохо воспитали нашего сына.]