В мутной воде

— Печи замечательные. Они одобрены американским военным министерством… Читайте сертификат![15] — сунул он тут же под руки Борскому какую-то бумагу. — А вот и рекомендации от мистера Гранта, бывшего нашего президента… Что вы я а это скажете, а? — спросил он, весело подмигнув бойкими глазами.

— Но почему вы пришли ко мне? — спросил Борский американца.

— Узнал, что вы, во-первых, умный человек, а во-вторых — имеете связи. Я сам никого здесь не знаю и, конечно, не могу заключить контракта на поставку сухарей, — а вы можете.

Борский весело улыбнулся, внимательно осмотрел чертежи и сертификаты и спросил, как скоро может быть готов завод с новыми печами.

Американец подумал и ответил:

— В два месяца!

Борскому понравилась идея. С новыми печами можно будет выпекать массу сухарей. Правительство должно обрадоваться возможности иметь в день такое количество сухарей, а для подрядчика барыши огромные. Он сделал расчет на бумаге, и выходило, что дело пахнет миллионом.

Он, недолго думая, принял предложение американца и тут же с ним покончил. Он покупал секрет за сто тысяч, и, кроме того, американец должен был выстроить завод в два месяца.

— Вот это по-нашему. Быстро дело сделали… Я сразу увидал, что вы умный человек… Вы сделаете выгодное дело.

Глава шестнадцатая В ожидании добычи

Как только мистер Джеферс ушел, Барский перекрестился.

— Теперь счастье у меня в руках, я я его не выпущу! — проговорил он вызывающим тоном.

Впереди виднелись миллионные барыши, и фантазия рисовала ему соблазнительные цифры. Дело верное. Казна сделает громадную экономию. Он не сомневался, что проект будет принят с распростертыми объятиями, осчастливит Россию и сделает его миллионером, на этот раз уже не фиктивным.

В каком-то одушевлении расхаживал он по кабинету. То подходил к столу, брал карандаш, нервно писал какие-то цифры, то снова ходил, и в его голове весело мелькали все эти громадные цифры. При самых осторожных расчетах, при самых широких расходах выходило, что при печах Джеферса он получит два миллиона чистого барыша.

— А если затянется, даст бог, война, то тут пахнет несколькими миллионами.

Борский наконец присел к столу. Твердым, крупным почерком стал он набрасывать на белый лист докладную записку. Он писал быстро, горячо, убедительно. Цифры ясно говорили о громадной выгоде. При новом способе казна в один год делала экономию в несколько миллионов. Затем кстати он упомянул о величии переживаемого момента, о доблестном солдате и о своем патриотическом желании добра родине. Он в эту минуту писал совершенно искренне, одновременно желая и блага России и заключения подряда, который бы дал ему миллионный барыш. В своей записке он даже возвысился до пафоса и назвал свой сухарь «истинно русским» сухарем, в отличие от сухарей, приготовляемых «жидами». Он так уже любил этот прямо из зерна приготовляемый сухарь, что отождествлял в нем идею о величии России и чувствовал в себе самом подъем духа и патриотического чувства. Совершенно незаметно для самого себя личное его дело представлялось ему делом общим, общегосударственным, и он писал, что русским людям надо продовольствовать русских людей, для того чтобы избавить Россию от алчности разных пришлых людей.

Лакей два раза докладывал Борскому, что кушать подано, но Борский рассеянно отвечал «хорошо», и Елена одна сидела за столом в ожидании мужа. Наконец она тихо вошла в кабинет. В эту минуту Борский только что кончил свою работу.

— Ну, Леля, теперь наши дела поправятся! — весело проговорил Борский. Он обхватил изумленную Елену за талию и прошел с ней в столовую.

За обедом он болтал с женой и, когда обед кончился, смеясь, заметил Елене:

— Вообрази себе, что человек ходил по краю пропасти, каждую минуту готов был слететь туда, и вдруг он снова вне опасности… Понимаешь?

И, не дожидаясь ответа, он ласково поцеловал Елену и ушел к себе в кабинет.

В тот же вечер докладная записка была переписана в нескольких экземплярах превосходным министерским почерком, а на другой день, в одиннадцатом часу утра, Борский уже сидел в кабинете у высокого седого генерала и красноречиво рассказывал ему сущность дела.

Генерал был очарован. Новый способ обещал скорую заготовку, а цена, предложенная Борским, поразила своей дешевизной.

— Но знаете ли вы эти новые печи? — усомнился генерал.

В ответ на этот вопрос Борский показал удостоверения американского военного министерства.

— Ну, дай вам бог! Сегодня же я передам вашу записку в совет и предпишу немедленно рассмотреть. Завтра приезжайте к нам, и я обещаю вам, что дело будет за вами… Выгоды слишком очевидны.

Борский весело откланялся генералу, зашел оттуда в канцелярию, пошептался с некоторыми чиновниками и из министерства поехал прямо к Наталье Кириловне. Он застал ее одну. Поцеловав ее руку, Борский положил перед ней депешу.

— Что делать? — спросила она, забавляясь маленькой обезьяной.

— Подписать, Наталья Кириловна. Только подписать!