В начале

Йон Рабе организовал зону безопасности в Нанкине — примерно два на два километра. Была какая-то страшная ирония в том, что для защиты этой зоны он повесил над ней огромный нацистский флаг. Зона не была уничтожена только благодаря его усилиям, он воспользовался тем, что Германия была союзницей Японии, и постоянно требовал от японских чиновников уважать экстерриториальный статус зоны. Вместе с другими немцами, проживавшими в городе, он неоднократно надевал повязки со свастикой на китайцев, отбивая их у японских солдат. Немцы и несколько американских миссионеров постоянно патрулировали границы зоны, не давая японцам проникать туда. Во всем Нанкине выжили только те, кто успел бежать из города или добраться до зоны безопасности.

В 1938 году Рабе вернулся в Германию и попытался встретиться с Гитлером, чтобы рассказать ему о зверствах, творимых японцами. Читал лекции с рассказами о Нанкинской резне.

За это его арестовало гестапо. Рабе удалось спасти только благодаря вмешательству «Siemens».

После войны как член НСДАП был арестован сначала НКВД, а потом британцами. Его отпустили, но уволили с работы. Рабе продал все, что у него было, потом фактически нищенствовал, перебиваясь случайными заработками. Умер в 1950 году.

Карл фон Осецкий

Пацифистов почти всегда называли предателями. По ним бьют со всех сторон — и правительство и обыватели. Со своими любимыми аргументами: «В то время, когда наши солдаты героически...» и «мы не можем допустить, чтобы наши мальчики погибли напрасно».

Осецкий начал журналистское расследование тайной милитаризации германского рейхсвера. В 1927 году возглавляемый им журнал «Мировая сцена» опубликовал статью Бертольда Якоба, который обвинял Веймарское правительство и военных в поддержке полувоенных формирований. По обвинению в клевете Осецкий как главный редактор был приговорен к тюремному заключению сроком на месяц.

В 1929 году журнал Осецкого напечатал статью немецкого летчика Вальтера Крайзера, в которой разоблачались нарушения Версальского договора в военной авиации. За это он и автор были арестованы по обвинению в нарушении военной тайны. В 1931 году их приговорили к восемнадцатимесячному сроку в тюрьме Шпандау.

В защиту Осецкого выступили Лион Фейхтвангер, Арнольд Цвейг и Альберт Эйнштейн. Крайзер уехал в Париж, а Осецкий, несмотря на просьбы друзей, отказался уехать. «Эффективно бороться с гнилью можно лишь изнутри, — заявил он, — и я не уеду». Он сам пришел в тюрьму, причем ему пришлось пройти через толпу почитателей, которые пытались отговорить его от этого решения. Проведя в тюрьме семь месяцев, Осецкий был освобожден по рождественской амнистии 1932 года и вышел на свободу.

После поджога нацистами Рейхстага начались гонения

на демократов, социалистов и коммунистов. Понимая всю опасность создавшегося положения, Осецкий отказался покинуть страну. Он был арестован секретной полицией и помещен сперва в Берлинскую тюрьму, затем — в концлагерь.

В 1936 году Осецкий получает Нобелевскую премию мира. Разгневанное нацистское правительство заявило, что ни один ученый не примет какую-либо Нобелевскую премию, и все немецкие ученые по указанию Гитлера были вынуждены отказываться от всех Нобелевских премий. Правительство учредило свою систему государственных премий. Немецкой прессе запретили комментировать это награждение.

Представитель Норвежского нобелевского комитета отметил, что Осецкий не принадлежит ни к одной политической партии и не руководствуется партийными предрассудками. Германия потребовала от Норвегии отменить это решение, но та отказалась, сославшись на неправительственный статус Нобелевского комитета. В 1940 году, когда нацисты захватили Норвегию, они в отместку репрессировали всех, кто принимал решение об этом награждении.

Сам Осецкий в момент присуждения находился в тюремной больнице (в 1938 году он умрет от туберкулеза). От него требовали отказаться от Нобелевской премии, но он не поддался давлению. Тогда германская пропаганда заявила, что он якобы свободен и может ехать в Осло, когда захочет. Однако

в реальности заграничный паспорт ему выдан не был и началась травля Осецкого как предателя.

Милан Видмар

Югославский гроссмейстер Видмар в одном из турниров играл с Капабланкой. Партия была отложена в выигрышном положении для Капабланки. Когда Видмар записал свой ход и заклеил конверт, Капабланка спросил его, действительно ли он думает доигрывать партию. Видмар, несмотря на не совсем тактичный вопрос Капабланки, сказал, что сначала он проанализирует отложенную позицию и только тогда даст ответ.