В начале было воспитание

Мы часто даже не подозреваем, что без него могли бы жить гораздо лучше и счастливее. Если человек не приходит к психоаналитику, он порой даже не догадывается, что ему следовало бы пересмотреть эмоционально окрашенное мировоззрение, унаследованное от родителей в первые детские годы. (Вспомним в этой связи о сыне христианского миссионера, ставшего отцом господина А., о котором я рассказывала в главе «Насилие в бархатных перчатках». Отец господина А. желал своему сыну только добра и обладал незаурядным интеллектом, однако так и не смог разобраться в истории своего детства.) Каких бы демократических убеждений мы ни придерживались, дискриминация детей по-прежнему остается у нас чем-то само собой разумеющимся. Опыт детских лет не позволяет нам по-другому смотреть на эту проблему. Тем более что определенные представления укоренились в подсознании, что полностью гарантирует их неизменность.

Еще более укрепляет возникшую установку следующее обстоятельство. У большинства взрослых есть дети, с которыми они проделывают то же самое, что с ними в свое время делали их родители. Узнав впоследствии, что наибольший вред ребенку наносится в результате использования этих методов в самом нежном возрасте, они испытывают мучительное чувство вины. Для людей, воспитанных в духе «черной педагогики», невыносима даже мысль о том, что они оказались далеко не прекрасными родителями. Это значит, что они совершили ошибку. Но ведь они в долгу перед глубоко почитаемыми родителями, а те, в свою очередь, обязали их не допускать ошибок. Поэтому они не могут внутренне принять новое знание и с еще большим рвением продолжают отстаивать традиционные методы воспитания. Они по-прежнему утверждают, что подавление чувств, неукоснительное выполнение своих обязанностей и послушание — залог честности и порядочности и что если ребенок заставляет себя «стиснуть зубы», то это вполне нормально. Поэтому они изгоняют в подсознание любую информацию об ощущениях, испытанных в первые годы жизни.

Но ведь правдивую информацию иногда получить очень легко. Достаточно понаблюдать за тем, как растут современные дети в тех семьях, где им предоставляют относительно большую свободу, чтобы узнать о подлинных законах внутреннего мира, скрытых от старшего поколения. Возьмем лишь один пример.

На детской площадке стоит молодая мать, за ноги которой с душераздирающим плачем цепляется трехлетняя Марианна. Она не хочет играть с другими детьми. Я захотела выяснить причину, и ее мать с полным пониманием и сочувствием объяснила, что они не встретили на вокзале отца. Приехал только отец Ингрид, другой девочки. Я сказала: «Конечно, жаль, представляю, как ты была огорчена!» Девочка посмотрела на меня, слезы еще катились по ее щекам, но через минуту она уже смотрела на других детей и вскоре весело носилась вместе с ними. Она действительно была сильно огорчена, но поскольку ей разрешили открыто выразить свое чувство, оно быстро сменилось гораздо более радостным ощущением.

Если человек, наблюдавший эту сцену, достаточно честен перед самим собой, он будет способен извлечь из нее урок, и тогда он очень опечалится. Он спросит себя: стоило ли ему столько раз жертвовать собой? Ведь гнев и душевная боль быстро проходят, если только их не сдерживать. Нужно ли всю жизнь бороться с такими чувствами, как зависть и ненависть, если в итоге они лишь глубоко укореняются в твоей душе? Может быть, не стоит прилагать такие усилия для того, чтобы научиться «владеть собой?» Может быть, пресловутая «уравновешенность», в сущности, есть не что иное, как эмоциональное обнищание, а вовсе не «достоинство, высоко ценимое обществом»?

Не исключено, что человек, наблюдавший за описанной выше сценой и ранее так гордившийся своим самообладанием, теперь придет в ярость, ибо поймет, что его лишили возможности свободно выражать свои чувства, превращение ярости в скорбь разорвет заколдованный круг, в который его загнал синдром навязчивого повторения. Если человека приучали быть стойким и мужественным, то он никогда не воспримет на эмоциональном уровне бессмысленность самопожертвования, которое таит в себе опасность отмщения представителям более молодого поколения. Но тот, кто смог сперва разгневаться, а потом оплакать отказ от собственного Я, поймет, что и он сам, и его родители были принесены в жертву «черной педагогике», и уже никогда не будет жестоко обращаться со своими детьми. Способность испытать по этому поводу чувство скорби незримой нитью свяжет его с ними.