В начале пути

Если вспомнить, то это явление вечное.

Среди доносчиков нередко были и оголтелые карьеристы. Эти и отца родного не пожалеют ради достижения своей заветной цели. В одном из институтов был уже немолодой доцент, который неуклонно стремился к заведованию кафедрой. Правда, не ладилось с докторской, которую как ни пыжился, а сочинить никак не мог. Он в открытую радовался, когда очень перспективного и блистательного молодого профессора выжили по «политическим» причинам в годы «ренессанса» репрессий в 40-х годах. Кафедру удалось занять, однако и тут покоя не наступило. В период борьбы с «низкопоклонством перед западом» и «безродными космополитами» он накатал донос на видного деятеля горисполкома, выдав белорусскую фамилию за «космополитическую». Слушатели покатывались со смеху, когда участник событий повествовал об этом в лицах.

Доцента пригласили в исполком и предъявили ему машинописный экземпляр доноса.

– Это ваше произведение? – задал вопрос представитель компетентных органов.

– Да что вы? Как можно? Да разве я когда-нибудь? Да ни в жизнь!

– Ну, во-первых, в городе очень мало машинок у частных лиц. Этот текст напечатан на вашей машинке. Вот акт экспертизы.

– Да я и печатать не умею!

– А кто печатал? Может быть, ваша жена?

– Да вы что? Да мы с Марьей Ивановной всю жизнь плечо к плечу!

– Попросите из соседней комнаты Марью Ивановну! Скажите, это вы печатали?

– Да, я! Но под диктовку мужа! – Немой сцены не получилось. Доцент повалился в обморок. Скорая помощь. Госпитализация с диагнозом: инфаркт под вопросом. Правда, вскоре всё обошлось и с инфарктом, и с карьерой.

Бывают индивиды, которые сразу производят впечатление фальшивых. Аня вспомнила о даме, которая всё время работы в клинике избегала самостоятельных операций, хотя претендовала на звание хирурга. Ей пришла в голову мысль о том, что фальшивыми у той были имя и фамилия, «родители», у которых она просто жила на квартире, и чужой жених, за которого она вышла замуж. Она писала правой рукой, кстати, почерк у нее был превосходный, но передвигать её при письме не могла и помогала левой рукой. Значит, она просто не могла оперировать, но сознаться в этом не хотела. Фальшивой оказалась и её специальность. Она считалась фронтовым хирургом. Наверное, и там умудрялась лавировать, а может быть это была травма, но в этом признаться она не могла даже на страшном суде.

Судьба играет человеком

На кафедре освободилось аспирантское место. Молодой специалист, проучившись год, срочно уехал в другой регион. Шеф призвал Анну и повелел найти кого-нибудь для замещения вакансии. После нескольких звонков нашелся заканчивающий ординатуру на другой кафедре выпускник института, который мечтал о научной работе. Его начальство не возражало. Так в коллективе появился новый молодой кадр. Первое время он общался в основном с Анной, считая её своей благодетельницей. Скоро выяснилось, что он тамбовского происхождения, т.е. почти земляк. Это значительно расширило тематику бесед, а тут и назначена была тема диссертации в области детоксикации. Ведение больных с тяжелыми сопутствующими состояниями в послеоперационном периоде требовало серьезных мер по улучшению обмена веществ и удалению токсинов из организма. Среди новых методов обозначилась перфузия крови больного через органы животных, в частности, через селезенку свиньи. Известно, что именно у этого животного строение и функции внутренних органов больше всего соответствуют человеческим. Наладили взаимодействие с городской бойней и освоили применение свиной селезенки для очищения крови при тяжелых осложнениях. Иногда вводили и раствор (перфузат) для стимуляции собственных резервов больного. Этот метод наш заведующий курсом реанимации называл «переливанием рассола», не одобряя сомнительную с его точки зрения манипуляцию. Возможно, что он был недалек от истины, потому что нередко наблюдались аллергические реакции на «рассол». Недаром сын Анны назвал его «свиносорбцией», а процедуру – «подложить свинью». Её перестали применять в лечебных целях, как позже и весь метод в целом.