В нашем доме на Старомонетном, на выселках и в поле

К большому сожалению, Татьяна Ивановна не относится к категории людей, легко и много пишущих. Возможно, это ее научная скромность, психологическая особенность, возможно, на ее пути, тогда еще совсем молодого ученого, не появился человек, подобный ее первому руководителю, способный направлять ее интересы в продуктивное русло. Да и жизнь ее оказалась трагически короткой, оборвалась в 1996 г. нелепой случайностью (автомобильная катастрофа).

В нашей памяти Таня сохранилась как необычайно заботливый и отзывчивый человек. Предметом этих забот в первую очередь была ее дочка, никогда не забывала она своих пожилых болезненных родственников, для которых была главной опорой. Для коллег по институту и друзей вне его стен у нее всегда находился добрый совет и прямая помощь, даже в ущерб себе, что было просто удивительно. Такая жертвенность свойственна далеко не всем. И мы все, кто знал Таню, помним этого светлого человека.

А. П. Стекленков Герман Николаевич Пшенин (1935–1992)

Геоморфолог, к.г.н. (1979). В Институте в 1965–1992 гг.

В своих записках я не буду касаться научных достижений Германа, поскольку в библиотеке нашего Института с ними может ознакомиться любой желающий, а ограничусь лишь личными воспоминаниями, раскрывающими его как человека. Моя жизнь в Институте, именно жизнь, а не только работа, сложилась так, что мне довелось довольно тесно общаться с такими людьми как Владимир Маркович Фридланд, Леонид Рувимович Серебрянный, Михаил Григорьевич Гросвальд, Александр Моисеевич Грин и многими другими выдающимися личностями. Я не могу рассказывать о них подробно, это будут скорее штрихи к портретам, которые напишут те, кто знал их лучше меня. Главным моим героем останется Герман, который на протяжении почти 20 лет был моим лучшим другом.

О жизни Института я знал довольно много еще мальчишкой – моя мама, Екатерина Сергеевна Стекленкова, проработала в нашей библиотеке более 50 лет. Как женщина не только красивая, но и умная, она с чисто женской интуицией прекрасно понимала, кто есть кто. Как-то мама приходит с работы вся в слезах от смеха, спрашиваю, что случилось. Оказывается, Леню Серебрянного забрали в милицию и отвели прямо в отделение на Старомонетном – попал под описание словесного портрета преступника, проникавшего в квартиры москвичей под видом сотрудника Мосгаза… Познакомившись с Леонидом Рувимовичем поближе, я понял причину ее веселья.

Также благодаря маме первая экспедиция, в которую я поехал еще восьмиклассником, работала под научным руководством Владимира Марковича Фридланда, он, собственно, и привел меня на географический факультет МГУ. Затем была работа в группе палеогляциологии Леонида Рувимовича Серебрянного. И вот как-то, в начале 1970-х, он предложил мне поехать в Среднюю Азию, поработать с неизвестным мне тогда Германом Николаевичем Пшениным. Я спросил у мамы кто это такой, в ответ было сказано, что мне повезло, у него непростой характер, но он – умнейший человек.

Г. Л. Пшенин.

Итак, мы с Серебрянным и группой картографов едем в Фергану поездом. Барахла много – приборы, рейки – в самолет не пустили. В Андижане нас должен встречать Пшенин. Наша задача пробурить болото в Суфане, отобрать пробы на спорово-пыльцевой и радиоуглеродный анализы, задача картографов – провести геодезическую съемку. Приезжаем – на перроне никого, позже я узнал, что это было одной из составляющих фирменного стиля Германа, за что его многие не могли терпеть. Если он сидел и с кем-то разговаривал о науке, то попросту забывал обо всем на свете. Позже мы с ним вместе опаздывали на поезд Ташкент – Москва, а однажды в предотъездной суете Герман умудрился отправить собственного сына, которому было тогда 12 лет, вместо Москвы в Алма-Ату, крикнув на прощанье какой-то тетке, дескать приглядите за парнем, чтобы нормально доехал до дома. Потом, когда на проплывающем мимо вагоне он увидел табличку «Москва – Алма-Ата», то помчался как угорелый на экспедиционном грузовике, пытаясь обогнать скорый и перехватить ребенка на ближайшей остановке.

Наконец на перроне возник Пшенин, отвез нас на место работы, где мы разбили базовый лагерь, а сам куда-то укатил, в то время у него было много договоров с Южно-Киргизским геологическим управлением. Через месяц, когда мы уже заканчивали, он появился вновь, и мы поехали в долину реки Итакар, чтобы посмотреть местные травертины, там и состоялось наше более близкое знакомство.