В небе Ленинграда

Кстати, тревога Сандалова оказалась не напрасной. Утром на аэродром, где стояло звено Пе-2, внезапно нагрянули Ме-110. Это были многоцелевые машины, обладавшие скоростью истребителя и дальностью полета среднего бомбардировщика. Внешне они очень напоминали наш Пе-2 - имели два киля и два мотора - и отличить их с земли от "пешек" было совсем непросто. Не успели на аэродроме сообразить, свои это или чужие, как гитлеровцы спикировали на звено Пе-2. Через минуту "пешки" горели, а Сандалов, не обращая внимания на свистевшие вокруг него осколки от рвавшихся бомб, высунулся из траншеи и ругал "мессеров" на чем свет стоит.

В первых числах октября 125-й бап перебазировался на один из аэродромов северо-западнее Ленинграда. Воевали сандаловцы смело, дерзко, но никогда не зарывались - риск сочетали с мастерством. Враг тотчас почувствовал силу их ударов. Полк громил фашистов и в их тылах, и на передовой, причем всегда действовал в самом пекле, где труднее всего приходилось нашим наземным войскам, туда мы и посылали его.

Сандалов часто сам водил в бой своих летчиков, и не было случая, чтобы он не прорывался к цели. Мы знали, что уж если майор сел за штурвал, то полк выполнит задание. Железный был командир, и вскоре его так и прозвали "железный майор".

Особенно эффективно действовали пикировщики по малым площадям и отдельным целям вблизи передовой. В таких случаях от летчиков требуется поистине ювелирное мастерство. На южном участке Ленинградского фронта нейтральная полоса местами была столь узка, что та и другая стороны слышали разговоры в окопах и при бомбежках передовой гитлеровцев легко было попасть по своим. Но летчики из 125-го бап клали бомбы со снайперской точностью. Слава о них быстро разнеслась по всему фронту. Одно появление в небе "пешек" придавало нашим пехотинцам бодрость и силу, буквально воодушевляло их.

Так, в сентябре-октябре проводилась наступательная операция наших войск по деблокаде Ленинграда. Летчики 125-го бап участвовали в ней с начала до конца. Я не раз видел, как они громили врага в районах Невской Дубровки и Отрадного, и после операции отметил их действия в одном из приказов.

Но еще приятнее мне было узнать об оценке боевой работы сандаловцев теми, кто под прикрытием "пешек" вгрызался в немецкую оборону. Сил у нас для такой операции явно не хватало, особенно мало было танков, фашисты же глубоко зарылись в землю, успели углубить свою оборону, а вдоль Невы занимали господствующий берег, и одолеть их нам не удалось.

19 октября, когда я подписывал приказ, в котором выносилась благодарность всему личному составу 125-го бап, мне на стол положили весьма примечательный документ. То оказалась копия приказа No 104 командования 268-й стрелковой дивизии, действовавшей в рядах войск Невской оперативной группы. В нем говорилось только о летчиках и, в первую очередь, отмечались заслуги 125-го бап.

"Своей храбростью,- писали командир дивизии генерал-майор Соколов, военком дивизии полковой комиссар Павлинов и начальник штаба полковник Сорокин,- и точным выполнением приказов летный состав воодушевлял бойцов и командиров частей 268-й сд и вселял уверенность в нашу победу над врагом"{184}.

Своими действиями пикировщики вписали не одну славную страницу в летопись героической обороны Ленинграда. Одна из них особенно памятна и дорога ленинградцам. Мы знали, что вражеская авиация готовится в Октябрьские торжества нанести по городу мощный удар. Незадолго до праздника фашистские летчики начали сбрасывать на город листовки, в которых угрожали по-своему "отметить" годовщину Октябрьской революции. Они писали:

"6-го и 7-го будем бомбить, а 8-го будете хоронить".

Когда мне в руки попала такая листовка, я почувствовал, как от внезапно нахлынувшей на меня жгучей ненависти к фашистским выродкам сжалось сердце. Такое состояние я испытывал осенью 1941 г. часто.

Потерпев провал с дневными налетами на Ленинград, враг в начале сентября перешел на ночные. С наступлением темноты небо над Невой начинало неумолчно гудеть. Гитлеровцы придерживались при бомбежках определенного порядка. Сперва появлялись два-три самолета, с которых на город сыпались зажигательные бомбы. Враг старался раскидать их по всему Ленинграду, чтобы вызвать как можно больше очагов пожара и таким образом создать яркие ориентиры. И уже следом за "поджигателями", как мы окрестили тогда фашистов из 1-го воздушного флота, в полной темноте шли ударные группы бомбардировщиков. Они следовали через равные интервалы, одна за другой, в течение нескольких часов. Отбомбившись, "хейнкели" и "юнкерсы" возвращались на ближние аэродромы, где их загружали новой партией бомб, и снова устремлялись на Ленинград.