В небе Ленинграда

Воздушная обстановка под Ленинградом летом - осенью 1941 г. предъявляла летчикам очень жесткие требования. Чтобы успешно воевать тогда в небе Ленинграда, мало было одного мастерства, нужно было иметь и сильный характер. Особенно это касалось старшего командного звена. Я, например, всегда придерживался взгляда: характер командира - это характер его полка, дивизии, корпуса. Он воспитывает подчиненных прежде всего своим примером. Сильный, незаурядный человек - и часть, соединение незаурядные, подстать своему командиру.

Сандалов сразу же показал свой характер. Приземлившись, он тотчас осмотрел аэродром. Аэродром не понравился ему - не было рулежных дорожек, капониров и зенитного прикрытия. Создать свою систему ПВО аэродромов мы не могли, так как не располагали для этого, как я уже писал, необходимыми средствами. Но оборудовать аэродром рулежными дорожками и капонирами могли. Не сделали этого по простой причине - о прибытии к нам 125-го бап узнали лишь в день его прилета и, естественно, подготовить аэродром для "пешек" не имели времени. Сандалов этого знать не мог, возмутился и заявил встретившему его комиссару ВВС фронта А. А. Иванову, что на такую точку сажать полк преступление, что Пе-2 не "чайки" и не "ишаки" (так летчики в быту называли истребители И-153 и И-16), а скоростные бомбардировщики, для которых требуется не просто ровная площадка.

Андрей Андреевич, не вникнув в законную тревогу майора и задетый тоном Сандалова, набросился на него:

- Тебе что дороже: Ленинград или самолеты? Ты понимаешь, куда прилетел воевать?

Сандалова, человека храброго, к тому же родившегося и выросшего в Ленинграде, упрек этот задел за живое. Он не сдержался и ответил Иванову очень резко, что тот, сам того не ведая, подставляет полк под прямой разгром.

Для полноты характеристики майора приведу еще один эпизод, случившийся уже летом 1942 г. Я возглавлял тогда ВВС Красной Армии, а Сандалов командовал 285-й бомбардировочной авиадивизией резерва ВГК. Дивизия в то время находилась в оперативном подчинении командования 3-й воздушной армии и действовала в полосе Калининского фронта.

Однажды командующий этой армией генерал М. М. Громов приказал отбомбить один из вражеских аэродромов в районе Смоленска, а времени на подготовку и нанесение удара было очень мало - летчики просто физически не могли выполнить приказ. Ведь машины нужно заправить горючим, снабдить боекомплектом для бортового оружия, бомбами, а летчикам надо разъяснить задание, указать маршрут, сообщить метеоусловия на всем протяжении полета. Поэтому Сандалов со свойственной ему прямотой заявил командующему, что в такой срок выполнить приказ не сможет. Громов пригрозил Сандалову соответствующей такому непослушанию карой. И все же Владимир Александрович настоял на своем. Дело дошло до Москвы. Громов неправильно понял заявление подчиненного и в своем донесении дезинформировал меня. Я вызвал к Бодо Сандалова и крепко отчитал его. Позже, при встрече, Владимир Александрович рассказал мне, как все было в действительности.

- Ну, и правильно сделали,- ответил я,- надо было только доложить в управление письменно.

Так Сандалов поступал всегда. Он имел остро развитое чувство личной ответственности и за своих летчиков стоял горой. Владимир Александрович с честью и успешно руководил дивизией до конца войны. Под его началом она стала гвардейской, дважды орденоносной и за отличия в боях под Оршей в июле 1944 г. получила наименование "Оршанской".

Вечером Сандалов появился в штабе на Дворцовой площади. Я сразу узнал его по бритому сократовскому черепу, сидевшему на мощной короткой шее. От всего облика майора веяло силой и твердостью. Глубоко посаженные глаза под нависшими бровями смотрели в упор и пронизывающе. Чуть приплюснутый широкий нос, жесткие очертания губ и тяжелый с резкой складкой подбородок дополняли общее впечатление о недюжинности характера этого человека. И голос оказался подстать внешности - сильный, четкий и властный.

Сандалов передал мне разговор с Ивановым. Конечно, комиссару не следовало в таком тоне разговаривать с Сандаловым. Беспокойство майора за судьбу полка было обоснованным. В самом деле, не для того нам Ставка с таким трудом выкроила 20 новых бомбардировщиков, чтобы немцы в первые же дни уничтожили их на земле. Но и Сандалову не мешало быть более сдержанным, не забывать о дисциплине и что он в армии. Об этом я и напомнил ему.

- Виноват, товарищ командующий,- ответил майор, вставая со стула и становясь по стойке "смирно".

- Садитесь. А пока, до того, как мы подберем для "пешек" подходящий аэродром и оборудуем его, оставьте полк на прежнем месте, - распорядился я и отпустил майора.