В небе над нами

— Ну, что, турист, вставай давай, — Ярый протянул пострадавшему надёжную руку.

— Ни хрена себе! Что это за звери?..

— Типичные снорки, — пояснил Ярый. — Ты где так стрелять обучился?

— Я — профессиональный охотник, — с гордостью и некой отвагой парировал Морс.

— И реакция хорошая. Не промазал ведь ни по одному.

— Прицеливался тщательно, — ухмыльнулся Кисель.

— Не, бро, не в этом вопрос, — многозначительно произнёс Ярый. — Великие стрелки посылают снаряд в мишень не потому, что круто целятся. А потому, как имеют талант снайперский…

— Твою мать, Ярый! — крикнул Кисель, вскидывая АК и направляя его ствол куда-то за спину напарнику.

Ярый быстро присел, кувырком отпрыгнул и развернулся к опасности лицом, выхватив нож. Мутант остановился в метре от него — застыл, превратившись в ледяную глыбу невезучий снорк. «Морозко».

— Спасибо тебе, Зона, — поблагодарил новорождённый.

* * *

Кисель радовался, едва ль не как дитё, найдя артефакт «Снежок» возле разрядившейся аномалии. Первые образцы хабара — они всегда такие. Внутри тебя словно щёлкает ачивмент: «подобрал четыре».

— В принципе, вот так прикинуть, я за него нехилые деньги могу выручить, — весело похвастался новичок. — Вот удача так удача! Бытие налаживается, парни!

Жизнерадостному настрою Киселя можно было лишь позавидовать. Ох, не накликал б чего. Зона — она с ушами. С локаторами и видеозаписывающим оборудованием. В теории, тот же самый артефакт и способен являться сборщиком обрывков инфы — запоминает, что вокруг него делается, а опосля всё «нарытое» переправляет в закрома генерального сервера, к примеру, в Монолит. А Монолит неразрывно связан в целом с Чёрной Былью. И, возможно, этот камень даже истинное сердце или мозг Отчуждёнки. Наконец, если предположить, что Зона систематизирует непрерывно поступающие потоки инфы и как-то реагирует на их содержимое, исходя из собственного, несвойственного простым смертным видения, то и до паранойи недалече. Само собой, у такой сущности, как Зона, взгляд на всё предельно субъективен по отношению к людскому воззрению. При этом, Монолит — всего-навсего распространённая, но оспоримая байка, не подтверждённая сугубо фактами, взятыми из верного источника. Живая ли ЗОНА, трудно сказать. Но одно неопровержимо — в ней присутствует жизнь.

…Они двинули через поле, укутанное в белое одеяло тумана. Золотистые колосья ржи шевелились от дуновений ветерка, растительность вымахала по пояс человеку. Впереди колонны бодро вышагивал Кисель, уверенно прокладывая тропу между ловушек. Ярый даже подивился уровню его мастерства — напарник почти не пользовался болтами, безошибочно определяя местоположение большинства аномалий из позиции «щуп». Чуйка прорезалась? Ярый припомнил, что вчера в момент их встречи Кисель и умел только, что включать-выключать потрёпанный детектор.

— Собаки! — выпалил Морс и бахнул с карабина.

Ярый обернулся, рефлекторно открывая огонь в ту строну, где, согласно предположению, находился враг. Автомат дёрнулся в руках, канонада прикончила одного из пяти слепышей.

Два других метнулись было к Киселю, но первый втемяшился в «жарку», а другой словил пулю с «калаша». Морс вовремя кинул гранату, Ярый добил раненых животных.

Обоняния бойцов коснулся только что возникший аромат жарено-вяленого мясца с полупривкусом-пованиванием трав. Запах стоял довольно отчётливый. Аномалия выступила крематорием в полевых условиях — от туши псины осталась горстка обугленных костей и пепла, вокруг всё обдало огнём.

— Что-то многовато приключений на сегодня, — заметил Кисель. — На нашу долю, — буркнул он.

Ярого накрыло.

Секундная тупая боль в виске… Кромешная темнота… По всему телу прошлось приятное тепло, в голову ударило что-то лирическое, давно забытое…

Сталкер лежал на опушке леса, посреди мягкой травы, нежась под лучами солнца. Приятная прохлада окатила лицо, яркость красок брызнула в глаза, заставив зажмурить пару мгновений назад распахнутые глаза. Воздух бурлит свежестью, на голубом небе чистые перистые облачка.

Перед сталкером оказалась небольшая изба — расположилась на краешке лужайки. Целёхонькая, ухоженная, свежевыкрашенная. Наружу вышла женщина. Мимо неё в чащу протрусил приколист-заяц, чьи уши очень забавно торчали, а шёрстка встала дыбом, и хохолок на макушке покачивался. Женщине лет тридцать, привлекательной внешности, в халатике… От неё исходило приятное медово-клубничное амбре, сводившее молодого мужчину с ума. Она, понятно, не преминула пригласить гостя внутрь. И — не только пригласить. Чаем с пирожками напоила в уютной кухне, а затем они долго и страстно целовались уста в уста, отрешившись от остального мира. Пел соловушка за окошком.

А потом Кисель от всей души влепил ему пощёчину.

— Ты что творишь, придурок? — очнулся Ярый.

— Ну, наконец-то, — обрадовался Морс. — Мы тебе уже и воду из фляги в рот заливали, и нашатырь под нос совали.

— Хорошо, без искусственного дыхания обошлось, — сострил Ярый.

— Я уже собрался тебе его делать, — с готовностью высказался Киселёк.

— Сколько я был в отключке?.. — Ярый приклал ладони к покрасневшим щёкам.