В небе над поездом парили медузы

Ирэн крепче обняла себя, вздыхая. Ей нравилось слушать этот рассказ. История жизни, пропитанная болью, горечью, но смешанная с счастьем: искренним и долгожданным. Неужто вся жизнь похожа на такие истории, где боль рука об руку шла с улыбками? Почему нельзя родиться, вырасти и прожить жизнь без проблем, без щемящего сердца, горьких слез и дрожи в теле, когда вот-вот нагрянет беда? Почему никто не предупреждал, что жизнь – это мука?

– Они вместе? – робко спросила Ирэн. Как можно тише, чтобы не спугнуть. Октавия удивленно посмотрела в ее сторону: то ли подивилась, что кто-то есть рядом, то ли озадачилась глупостью вопроса.

– Нет никакого «вместе». Никто не бывает «вместе», – изрекла она с нотками мудрости. – Люди сходятся, чтобы прожить бок о бок время, родить детей, быть счастливыми. Но никто никогда не бывает «вместе». Это иллюзия для тех, кто верит в истинную любовь. А ее не существует.

Ирэн расстроенно отвела взгляд.

Она не помнила ничего из своей жизни. Память давно уже посмеялась над ней, оставив лишь пустоту да мрак. Закрывая глаза, она видела лишь безлюдный перрон посередине раскаленного песка, шум границы вдалеке и лениво покачивающееся табло, исписанное от руки. Ноги, стертые в кровь, не говорили, откуда привели ее. Может быть где-то там и была истинная любовь, так сильно необходимая раненной душе. Может быть был и муж, и ребенок, и собака с кошкой, а может и попугай, который крикливо приветствовал всех дома. Но Ирэн ничего не помнила, от того и грустила.

– Любовь – большое искушение. Ты влюбляешься, становишься сильным, но теряешься. Забываешь смотреть на мир и жить в нем. Ты можешь свернуть горы ради любви, но и провалиться в жерло вулкана запросто можно, – женщина продолжала говорить, смотря вдаль. Синие глаза впитывали нежность розовых облаков, отражавших малиновый закат. Солнце шустро спряталось, ненадолго, до рассвета. Оно знало, что его ждут, с опаской или нетерпением, но ждут. – Любовь – это обман.

– Но вы ведь любили, – заметила Ирэн. Тепло и душевно женщина говорила о покойном муже, несмотря на его глупость. Вдова кивнула, улыбнулась грустно и запрокинула голову.

– Я любила, и это привело меня сюда. Я одна, совсем одна.

– А как же сын? И его ребенок?

– Время никого не щадит, дитя, – Октавия повернулась и ласково коснулась ладонью щеки Ирэн. – Я потеряла мужа, сына, внучку. Я потеряла семью, которая потеряла меня. Решение потерять – непростое, со временем оно приходит к каждому.

– Я не понимаю…

– Ты живешь, дышишь, занимаешься своими делами, но ты несчастна. Так лучше потерять все и снова жить, чем заживо гнить внутри себя.

Ирэн нахмурила тонкие брови, силясь понять смысл сказанного, но он ускользал. Никак не хотел проявляться сквозь туман беспокойных мыслей, которые хаотично вертелись в голове. Слова вдовы звучали странно, от того и не могла Ирэн воспринимать их, не чувствуя согласия.

Не помня ничего, Ирэн все же верила в любовь, верила, что нельзя отказываться от чего-то, намеренно терять, чтобы дышать. Не понимала, как это вообще могло работать, как можно было продолжать жить, зная, что ты предал семью. Зная, что разбил сердца самых близких.

– Ты еще мала для всего этого, – раздался голос вдовы, – не понять тебе жизни.

– Госпожа Октавия, через три минуты будет Порт Разочарования.

Брам Квал появилась на пороге балкона бесшумно, не обращая внимания на Ирэн, которая во все глаза смотрела на вдову. Так сильно хотелось прижаться к этой статной женщине, обнять ее, почувствовать себя маленькой девочкой без потерь и боли, ощутить надежную защиту от невзгод. Но Октавия отошла от перил и направилась к выходу, лишь под конец она оглянулась.

– Любовь – это иллюзия, – повторила она. – Главное в жизни – это прощение.

Собака на газоне

Ирэн вцепилась в перила, силясь увидеть вдову еще раз, высматривая ее внизу, на перроне, но большая черная толпа скорбящих вдов пронеслась по платформе, унося сестру по несчастью. Было неясно, то ли они все вышли из поезда, то ли просто сновали без дела, принимая в ряды себе подобных. Высокая светлая прическа только один раз мелькнула вдалеке и растворилась среди других.

– Госпожа Октавия покинула поезд, – объявила Брам Квал и поднялась на балкон, выжидающе глядя на девушку. Та не шевелилась, погруженная в думы. Как понимать слова вдовы? Как жить с этими знаниями теперь? Как вспомнить прошлое и понять, права была Октавия или нет?

Луна, словно сырный блин, выкатилась на синее небо, усыпанное звездами, подобно сахарной пудре. Задержавшись ненадолго на одном месте, она мягко направила свои невольно-холодные лучи вниз, освещая путь.

Ирэн посмотрела по сторонам, в надежде увидеть хотя бы намек на то, куда мчал их поезд. Только он несся вперед, не разбирая дорог, снося пространство и время, разбиваясь о хрупкое равновесие мира.