В небе над поездом парили медузы

– Нельзя так, – тихо прошептала Ирэн. Ребенок никак не отреагировал. – Нельзя обижать папу, ведь он у тебя один. Он тебя любит, заботится о тебе. Вам пришлось уехать далеко, но скоро все наладится.

– Так не должно быть, – пробормотала девочка. Она подняла глаза и их взгляды наконец встретились. Впервые за все это время. – Ты не должна со мной говорить. Так нельзя.

– Почему же? Я пытаюсь помочь тебе.

– Ты вмешиваешься, – малышка выглядела расстроенной и напуганной одновременно. – Нельзя.

– Прости отца за то, что увез тебя, помирись с ним.

Ирэн закусила губу, отводя взгляд, и посмотрела на свою тарелку. Маринованная медуза все еще лежала там. Девушка подцепила ее пальцами и медленно поднесла к губам. Лизнула на пробу. Медуза должна была оказаться скользкой, неприятной, или странной. Но удивительно: нотки сладости попала на самый кончик языка, слегка пощипав кислинкй. Это необычное сочетания удовольствия и удивления зажгли внутри Ирэн огоньки, которые забавно было ощущать.

В купе вернулся мужчина и опустился на свое место. Он раскрыл газету, готовый с головой нырнуть в какие-то важные события мира.

– Папочка, я люблю тебя.

Мужчина перевел взгляд на дочь. Его глаза, как две кружки горячего шоколада, с нежностью взирали на крохотное, неразумное создание, которое только-только начинало жить. Ей предстояло многое осознать и принять, со многим столкнуться по жизни, что-то потерять. Девочка только-только соприкасалась с миром, еще не подозревая, что ее ждет.

Ирэн грустно улыбнулась, отложила маринад и тихонько вышла из купе. Ей не сиделось на месте, не могла она унять дрожь в руках, помнила взгляд той женщины на перроне, голос вдовы на балконе и слышала жалобный вой собаки у дома. Неужели все они несчастны? Неужели она такая же одинокая и никому ненужная?

– Госпожа Ирэн, вы довольны?

Брам Квал возникла рядом неожиданно. Ирэн только сейчас поняла, что внешне она чем-то напоминала голливудскую актрису сороковых, лицо одухотворенное, но совершенно незатейливое. Без каких-либо излишеств, ни грамма косметики, никаких нарощенных ресниц, даже помады не было.

– Не знаю, – ответила девушка. Пожала плечами, бросая взгляд за окно – маленькое и круглое, оно больше походило на иллюминатор. Там занимался рассвет. Как свежее масло, еще не застывшее, он растекался по нежным творожным облакам. А они жадно впитывали золотистое тепло. – Не знаю, не понимаю. Я совсем потерялась.

– Не вы потерялись, госпожа Ирэн. Ваша душа.

Девушка удивленно обернулась, всматриваясь в ясные глаза проводницы. Та изобразила улыбку и положила руку ей на плечо.

– Скоро ваша остановка, госпожа Ирэн.

Мир завертелся перед глазами. Резко погас свет, растеряв краски. Полная тьма настигла и затопила сознание Ирэн, которая вцепилась в поручни подле окна. Ее душа изнывала от одиночества и боли, потерянная во времени, пропавшая в прошлом и не нашедшая выхода в настоящее, она так и не появилась в будущем.

Ирэн снова вернулась в купе, сбившись со счета – сколько раз она уже переступала порог? Сколько раз натыкалась на равнодушную спину усатого мужчины, который все свое внимание уделял дочери? А она, глупая, капризничала, отворачивалась. Но сейчас сидела, прижавшись к отцу. Ирэн улыбнулась и посмотрела на свою тарелку, и она решила, что время пришло.

Маринованная медуза оказалась странной, но интересной. Без особого вкуса, хрустящая. Как огурчик, только пресная. Ирэн медленно прожевала и проглотила этот деликатес, жмурясь.

В голове вновь все заиграло красками, снова завертелись яркие события. Как в сказочном мультфильме, где взмахом волшебной палочки возвращаются воспоминания. Жизнь начала казаться не такой серой и унылой, не прожитой зря, насыщенной, но очень грустной. Ирэн закрыла лицо ладонями, пальцами надавливая на глаза. Ей захотелось снова ничего не помнить, стать той, кто бегал от одного окна к другому, пытался все понять.

Не надо было понимать.

Ирэн вскочила, но неожиданно крепкая мужская рука ухватила ее запястье, мягко сжимая. Девушка посмотрела в глаза усатому мужчине, чье имя знала и так. Ему не надо было представляться, не надо было ничего говорить.

Юджин.

Она чуть пошевелила рукой. Сжала его ладонь своею, склонилась и прижалась губами к его руке, прикрыла глаза, зажмурилась, чтобы не расплакаться. Чтобы не видеть этого теплого, всепонимающего взгляда. Который больше она никогда не увидит.

Ирэн выскочила из купе, все так же босиком, в легком одеянии, с распущенными волосами цвета горной ржавчины. Она уверенным шагом направилась вдоль коридора, все ближе и ближе подходя к тамбуру, минуя его, а следом проходя еще коридор. Пока не оказалась у выхода.

Она тяжело дышала, нервничая, но поезд начал замедляться, а ее дыхание – выравниваться. С каждым плавным толчком по мягким рельсам ее сердцебиение становилось спокойнее. Солнце, словно золотистый чай в кружке, выскользнуло на ярко-голубое небо. Сочные цвета. Изумительное сочетание.

Смерть на перроне