В недрах ангелы не живут

– Кощунство эти все их гипотезы, а как же тоннель, по которому Бог посылает нам мальков? Он ведь существует с незапамятных времен. Длина его до сих пор не измерима. Если во Вселенной ничего нет, то почему растет холод, пустота не может иметь температуру, нет вещества – нет чему греться или остывать. Пустота – это абсолютный ноль, ни минус, ни плюс. Мы знаем, что на десятки километров лед, далее мороз растет, и все же оттуда приходят к нам здоровые согретые молодые афалии. Значит, там есть теплый Мир: через пустоту не пройдешь, нужна опора, чтобы плыть, идти. А раз в туннеле вода, значит, и потусторонний мир – водный, согретый своим ядром. И мальки к нам плывут, как рыба на нерест. Воду сохранить и пополнить может только лед. Вселенная – это абсолютный лед, и нечего придумывать нового. Просто надо подумать, как согреть Лоно, возможно, оно замерзает или, может, тот мир – мир нерестилища?

Я запнулась, побелела: надо же высказать такую ересь! Все афалии думают, что на том конце бог Юпитер, и, с моих слов, он замерз. Приготовилась бежать, посматривая по сторонам.

– Мой ты милый отрок, как ты прав в своих речах, – старик погладил мои локоны.

Все вокруг оживились, не узрев кощунства, окружив меня, восторженно ликовали.

– Плывем в Город, мы соберем вече и попросим дать объяснения вплоть до свержения этого выскочки из Дома Знаний.

Это меня и сгубило почти, я уже не могла уйти от них. Они, взяв меня в кольцо, вынудили присоединиться к ним. С трудом уговорила их оставить мой шарик, как трофей. Пришлось пофантазировать, придумать историю борьбы с камелией, и удачный исход, почти удачный, ведь она поломала мне ребра, сжимая в кольца, исколола тысячами ядовитых игольчатых зубов все тело, отчего оно вздулось большими нарывами, которые покрывали меня с ног до головы. Только за два цикла до встречи с ними они прошли, лишь остались на груди два отдельных волдыря. Повредила ноги, так что они торчали в разные стороны, и раны на них с ладонь. Афалии охали в ужасе и смотрели недоверчиво. Отчасти это правда, когда я отвязала повязку с ноги, то одна афалия упала в обморок, когда из широкой раны выползли мелкие черви. Факт глубокой раны не оспоришь, и всем пришлось поверить. Старший группы принялся за обработку раны, они по очереди мочились на нее и протирали платком гнойные образования. Такие муки мне не к чему, и я выпала в осадок. Лекарь снова и снова протирал рану, обрезая отмершие края, и в завершении наложил легкий бандаж. Из-под него через трубочку надул кислорода с пыльцой древесного алоэ, помещая рану в воздушную капсулу. Сознание вернулось, и сквозь сон я услышала, как они обсуждают мое тело.

– Мне кажется это и есть тот уродец, он не похож на нормального, фигура, словно точеная, талия узкая, а плеч нет, таки хилые, – произнес подозрительный тип.

– Не выдумывай, посмотрел бы на тебя после такой передряги. Вот места живого нет, вся шкура изодрана, рана на ноге, еще немного и вообще лишился бы мышц, – пошел в защиту старик. – И второе колено, словно злобоеж.

– Он не выживет, – произнес мой целитель, который обрабатывал раны. – Температура растет, синие пятна пошли.

– Это синяки от ударов, – предположил смутный тип. – Интересно, чем камелия смогла их наставить? Она мягкая, как резина.

– Чем ты слушал, – возмутился старец. – Он на вулкане работал, когда напала камелия. Я сам копателем был, условия, я скажу, незавидные, постоянно ошпаренный и битый камнями. Смотри, какие шрамы, а здесь…

– Я про синеющую ногу говорил, – отвлек целитель от исследования моего тела. – В Городе ее отрежут наверняка. Если доживет, нам до него еще пять циклов, – тяжело вздохнул. – не доживет горемыка.

– Нашли, о ком горевать, это он, я отвечаю. Опухоль не проходит, все кругленько, и без горячки, да и под набедренной повязкой слишком пусто. Давай посмотрим, пока в отключке? – предложил тип.

– Это противоречит всем нормам этикета.

– Да ну вас с вашими нормами, на кону жизнь нашего сообщества. – Вспылил мутный.

– Короче, везем его в Город, желательно побыстрее, там разберутся, кто есть кто, – остановил полемику лекарь. – Тихо, приходит в себя…

Приходить в себя я не хотела, но нечаянно моргнув, выдала пробуждение. Немного потянувшись, с глупым видом открыла глаза, будто потеряв память и не знаю, где нахожусь.

В последующий цикл путешествия я «вернула» память, и убалтывала их своими рассказами, как умудрилась добыть необычное копье, как дралась с злобоежами и т.д. Про водоворот ни слова, ведь там преисподняя, и туда убегают уродцы. Моих бесконечных рассказов, выдуманных и правдивых, хватило на длинную дорогу к Городу.

Здоровье пошатнулось, в голове мутило, ноги с трудом двигали ласты. И к всеобщей радости афалий, только не моей, синяки и шишки прошли, а так удобно за ними было скрывать «бугры» на груди. Когда все отошли ко сну, потихоньку перемещаясь от медузы к медузе, я наполнила воздушный шар. Добавила странных камней лекаря в свой балласт. Шарик смог вместить солидное количество кислорода, пока не оторвал меня он живого островка.