В ней жила птица

 Анечка махала ему рукой, несдержанно улыбалась. Он никогда не понимал ее улыбку. Хотя прекрасно знал, что именно улыбка и смех полностью раскрывают характер человека. С другими женщинами не было проблем. Понаблюдает незаметно со стороны, как они смеются, и делает выводы, в которых никогда не ошибался. Она же была загадкой, Мона Лизой. Её мир, характер никогда не открывались для него полностью. А, может, подсознательно, он и не хотел в ней ничего разглядеть. Чем дольше мы не разгадываем женщину, тем дольше любим.

Все дальше уплывала она на эскалаторе, а он не знал что делать. 'Броситься по ступенькам вниз, что-то крикнуть? Ни за что. Сердце, конечно, закололо, но это не повод терять голову'. Внезапно накатилась тоска – через пару секунд она исчезнет навсегда. И уже никогда это не повторится. Ничего больше не будет.

 Неуверенно поднял правую руку, помахал. Она заулыбалась еще лучезарнее, ткнула пальцем себя в грудь, указала наверх. От сердца отлегло. 'Все понятно, нужно подождать ее у выхода, она сейчас поднимется'.

Вышел на улицу, вдохнул полной грудью слякотного воздуха. Тут же закурил. К лицу прилипали крупные снежные хлопья. 'Может, уйти, к чему эта встреча?' – спрашивал он себя, но знал, что, конечно, никуда не уйдет.

Она появилась через пару минут. Приблизилась быстрой походкой, по-прежнему улыбаясь, дернулась всем телом. Но целоваться, обниматься, не полезла, достала из сумочки сигарету, тоже закурила. Заметил, как подрагивает ее рука с зажигалкой. Он тоже нервничал и решительно не знал с чего начать разговор. Анечка собиралась сделать это сама, уже открыла рот, когда он не к месту спросил:

– На митинг оппозиции ходила?

 Ни 'здравствуй', что называется, ' ни до свиданья'.

Анечка на секунду застыла, растерялась, потом рассмеялась, громко, заразительно, как умела всегда делать только она.

 -Не-е-ет, – протянула Анечка. – Я на работе была. А почему ты спросил?

 'Действительно, почему я спросил?– сам не понял он. – Наверное, потому что рядом Болотная. Спокойно, без, эмоций, не надо нервничать'.

Была бы возможность, прикурил бы сразу вторую сигарету. 'С двумя сигаретами во рту, смешно'. Чем дольше не видишься с человеком, тем тяжелее найти общий язык. Кажется, столько тем для обсуждения, а встретишься, и, оказывается, сказать-то друг другу нечего. Людей объединяют общие дела, интересы, а когда люди расходятся, связь рвется. Остается только одно общее-прошлое, но у каждого о нём свое представление.

 'Это глупо я про митинги, – он затушил сигарету о край урны и тут же прикурил новую. – Правильно учительница в школе говорила: не знаешь что сказать, лучше молчи, за умного сойдешь. Грубо, но верно'.

Вероятно, и она чувствовала себя не в своей тарелке, потому что тоже задала странный для начала беседы вопрос:

 -Ты читал Стига Ларссона?

 -'Девушка с татуировкой дракона', – кивнул он.

 -Лисбет Саландер мне очень симпатична.

 Он сразу догадался почему. Лисбет такая же экстравагантная особа, как и Анечка. Только по характеру они с книжной героиней совершенно разные. Вообще, Анечка всегда имела, мягко говоря, своеобразные пристрастия. Она была без ума от Гребенщикова, знала наизусть почти все его песни, считала их своей жизненной идеологией. Ему же этот музыкант был просто противен. Блеял под гитару всякую чепуху. Кроме того, она относилась с благоговейным трепетом к своей работе ассистента режиссера. Считала ее творческой. Хотя, кому, как ни ему было знать, что на телевизионных Новостях – это чисто техническая, далекая от творчества профессия. Не зевай и нажимай вовремя кнопки на пульте. Его же профессию журналиста, она, казалось, вообще не рассматривала всерьез. 'Подумаешь, текст написать! Каждый сможет'. Все это, говорило, как он полагал, об общем интеллектуальном уровне Анечки, но все равно его к ней тянуло, и он хотел быть именно с ней.

 -Знаешь, почему мне нравится Лисбет?

 -Героиня нашего времени. Людям нравятся необычные, но правильные личности, в которых они хотели бы видеть себя. Печорин, Чацкий, Глеб Жеглов, Брат, Глухарь. Лисбет Саландер из той же серии. Почти из той же. В отличие от остальных героев, она не терзается сомнениями.

 -Фу, – наморщила нос Анечка, – 'из той же серии', как-то ты о великих людях неуважительно.

 -Они не люди, образы, фантомы, плоды воображения художников. Не то, что есть на самом деле, а то, что могло бы быть.

 -Но ведь мысль материальна! – округлила глаза Анечка.

 -В физическом мире, да. Но люди всегда ищут родственные души в иллюзорном пространстве. А где их еще найти, если нет в материальном мире? Находят и идут с ними рука об руку, как с живыми.

Анечка сощурилась, по уголкам глаз собрались более заметные морщинки, нежели прослеживались раньше.

 -А ты такой же скептик, Сокольников, ничуть не изменился.

'Да и ты такая же чудная', – подумал он.

 -Саландер, пусть это, как ты говоришь, и фантом, привлекает меня своей решительностью, тем, что все доводит до конца.

 -Что ты хочешь этим сказать?

 -Не знаю.

'Вот так всегда, говорит, не зная для чего. А я непонятно для чего слушаю и вступаю в глупую, бессмысленную полемику'.