В неизведанные края. Путешествия на Север 1917 - 1930 г.г.

Мед ведь после первых двух пуль погружается в воду, но потом быстро оправляется и лезет к вельботу. Еще два выстрела — и зверь поворачивает к берегу, окрашивая воду кровью; еще два — и он прикончен. Гордые охотники притягивают тушу зверя к шлюпке, чтобы отбуксировать к судну.

Когда первое возбуждение проходит, мы отправляемся на работу, но на этот раз с ружьями. И теперь, когда видишь на снегу многочисленные широченные следы медвежьих лап, как- то приятнее чувствовать за спиной маузер. Второй медведь куда-то скрылся, и никому не удалось его увидеть. Вокруг шны ряют только юркие песцы, грязно-серые, негодные еще на мех, "не дошедшие".

Береговой галечник у мыса Желания покрыт мощным слоем выкинутых водорослей плавника, остатков судов, китовых костей. Мы находим несколько кубасов (стеклянные поплавки от сетей), консервные банки, моржовые клыки, — течения при носят сюда мусор из Европы и Азии.

В это время наши моряки восстанавливают крест Седова (на нем хорошо видна вырезанная ножом надпись: "Лейтенант Седов, 1913 г., 20 апреля") и рядом ставят большую деревянную пирамиду в одиннадцать метров высоты.

Теперь мыс легко будет отличить от других утесов на этом однообразном берегу.

Вечером на камбузе "Персея" свежуют медведя. Он матерый, старый, очень голодный — сала совсем нет, желудок набит водорослями, а из живности только сухое оленье копыто, которое он подобрал где-то на берегу, Недаром, бедняга, он так интересовался нами. В этом году при полном отсутствии льдов, на которых медведи обычно подкарауливают тюленей, им на Новой Земле приходится туго.

Мы тоже не имели давно свежего мяса и с аппетитом поедаем котлеты и штуфат из медведя.

От мыса Желания всем хочется пройти к Земле Франца Иосифа, к острову Уединения или еще куда-нибудь на северо- восток. Год совершенно исключительный; очень редко бывает, чтобы океан был абсолютно свободен ото льда; можно пройти далеко и открыть, быть может, новые острова или даже целый архипелаг.

Но капитан и начальник экспедиции неумолимы: у нас мало угля, мы можем сделать еще только один небольшой разрез — 120 миль на восток и один градус на север, до 78° северной ши роты. Правда, это уже рискованно: если на обратном пути нас хватит страшный "мордотык" — шторм в зубы, то мы не сможем дойти до Архангельска. И так сделано довольно — не каж дый год огибают Новую Землю и высаживаются на мысе Желания.

"Персей" уже однажды — в 1923 году — был у Земли Франца Иосифа. Несмотря на недостаток угля и продовольствия, Месяцев, руководивший тогда экспедицией, решился провести судно до этого архипелага, по справедливости давно уже при надлежавшего Советскому Союзу.

Пройдя по 41-му меридиану (институт ежегодно повторял наблюдения по этому меридиану, чтобы иметь данные о мигра ции струй Нордкапского течения и изменении состава морского населения), "Персей" направился к мысу Флоры, этой гостинице Земли Франца Иосифа. Здесь предполагалось сде лать высадку, чтобы проверить, целы ли постройки и запасы продовольствия, которые оставлены там для полярных экспеди ций.

Но архипелаг был окружен барьером сплошного льда, и "Персей" должен был повернуть к Новой Земле, делая по до роге станции для научных наблюдений.

К южной оконечности Новой Земли "Персей" подошел уже на парусах — уголь был на исходе. В течение сорока дней, с 7 сентября до 18 октября, пришлось ждать в Белушьей губе рейсового парохода, который привез уголь. Благодаря этому научные сотрудники имели возможность детально изучить са мую губу и прилегающие части материка.

Месяцев помнит хорошо это сидение в Белушьей губе; поэтому, несмотря на наши умоляющие взоры, 29 сентября дает приказ о возвращении. Конечно, обидно — на северо-востоке также нет ни одной льдинки, этот таинственный угол между архипелагом Земли Франца Иосифа и Северной Землей, тогда еще не исследованный, открыт для всякого смелого мореплавателя.

30 сентября мы проходим опять мимо мыса Желания, мимо маленьких скал — Оранских островов, мимо ряда мрачных крутых обрывов с ледниками между ними. Вот среди них мыс Ледяной, где умер на обратном пути в Европу Баренц. "Пер сей" отклоняется на запад, Новая Земля уходит за горизонт, и видны только отдельные вершины, покрытые снегом, затем исчезает все. Мы опять в открытом море, и не в сравнительно спокойном Карском море, а в бурном осенью Баренцовом. Через два дня нас встречает знаменитый "мордотык", который мы надеялись избежать. Шторм с юго-востока все крепчает и крепчает. "Персей" упорно идет на юго-юго-запад, шторм упорно разыгрывается — уже волнение семь-восемь баллов, ветер — одиннадцать (наивысшие баллы для волнения — девять, для ветра — двенадцать). Анемометр показывает двадцать семь метров в секунду — это ураган. Пену захлестывает на верхний мостик и в трубу. Угля остается на полтора дня, а "Персей" подвигается со скоростью не более двух-трех миль в час. Капитан решает поднять паруса и итти в Мур манск.

Операция эта рискованная: поднимать паруса при один надцатибалльном шторме, когда их обычно в это время спускают!