В немецком плену. Записки выжившего. 1942-1945

Я хотел спросить, где эти индийцы попали в плен, но не стал, считая этот вопрос в данной ситуации неуместным. А они все же задали мне очень неприятный вопрос: «Почему ваш вождь Сталин не заботится о своих людях в плену и не хочет, чтобы им помогал Международный Красный Крест, посылая продовольствие и организуя переписку с родными? Ведь русские пленные очень сильно голодают и мучаются от произвола немцев». Пришлось ответить, что у меня не получится объяснить по-английски действия нашего вождя в данном вопросе.

Я хорошо понимал, что тому прекрасному приему, который мне тогда оказали индийцы, обязан не себе лично, а всему народу своей страны и ее армии. Наверное, я побыл у индийцев часа два. Они посочувствовали, что моя шинель порвалась при переходе в их блок, а один из них принес зеленые нитки и хотел починить шинель, но я не дал ему это делать, сказав, что вечером сам проделаю эту работу (действительно, это я сделал сразу, но не очень хорошо).

Наступало время обеда, и мне надо было возвратиться к себе. Я взял пакет с продуктами и в сопровождении индийцев подошел к дыре в проволочной ограде, через которую пролез утром. Но оказалось, что «задний ход» невозможен из-за неблагоприятного расположения шипов на колючей проволоке. Поэтому индийцы предложили вернуть меня «законным путем».

Поскольку на мне была французская шинель цвета хаки без опознавательного знака «SU», часовой принял меня за одного из французов, к которым он обычно не придирался, и свободно пропустил всю компанию.

Когда я пришел в свой барак, там уже раздавали суп и картофель в мундире. Мой сосед-майор получил для меня обед. Я рассказал ему о своих похождениях и очень обрадовал его, вручив ему две «диковины» – шоколадку и пачку сигарет. Мы оба закурили, распространяя чудесный запах табака. Естественно, этими сигаретами все немедленно заинтересовались и стали просить попробовать их. Один из пленных засек, что курева у меня имеется 20 пачек. Он подошел ко мне и тихо попросил отдать ему нераспечатанные 17 пачек за его мундир британского военнослужащего (наверное, офицера) и шапку-кубанку. Мундир был новенький и, как мне давно хотелось, цвета хаки. А кубанка оказалась из толстой плисовой материи черного цвета по вертикальной поверхности с красными полосками в виде креста наверху над синей шерстяной тканью. После такого «товарообмена» у меня получался полный комплект одежды цвета хаки. Новый мундир был мне впору и хорошо гармонировал с брюками клеш, шинелью и кубанкой на голове.

Когда принесли ужин, я вытащил из вещевого мешка банку какао, несколько кусков печенья, сухари и сахар и половину всего отдал майору. Раскрыв банку какао, мы насыпали его в кружки, налили в них горячий чай и положили сахар. Получился прекрасный и сытный напиток, который мы употребили с печеньем и сухарями, намазанными маргарином. Мы угостили какао многих товарищей, пока его совсем не осталось. Попробовали также конфеты, а пайки хлеба оставили на завтрак.

Утром, поддержанный майором, я задумал повторить «поход» к иностранцам. Но при этом у меня возникла проблема с кубанкой, которая явно не подходила к французской шинели. Поэтому я решил вместо кубанки намотать на голову белое махровое полотенце, создав видимость чалмы. И таким образом становился несколько похожим на индийца.

На этот раз я решил пролезть под ограждение, сняв с себя шинель, оставив ее в руках майора, пока не окажусь по другую сторону заграждения. На этот раз я направился в барак, где обитали индийцы-мусульмане. Войдя в барак, я сразу поприветствовал их на английском языке и сказал, что мне хотелось бы узнать, как они живут, какое у них настроение и знают ли о том, что в войне наступил переломный момент после поражения немцев под Сталинградом. Я спросил, не могли бы они помочь русским пленным хотя бы сигаретами и некоторыми продуктами, поскольку мы лишены помощи от Международного Красного Креста.

Как я и предполагал, мусульмане повели себя со мной точно так же, как и их немусульманские соотечественники. Были аналогичные долгие разговоры на английском и немецком языках и вручение подарков для меня и для других русских товарищей – в основном тех же сигарет Medium, которых набралось пачек пятнадцать, а также шоколадок, печенья, какао и еще чего-то. На этот раз все вполне уместилось в моих карманах. Когда я сказал, что завтра, вероятно, проведаю индийских друзей из другого барака, меня предупредили, чтобы я ни в коем случае не заходил в барак напротив, потому что там живут «плохие индийцы – немусульмане». Точно так же меня предупреждали накануне их соседи. Такая межрелигиозная вражда в индийском народе, где и немусульмане (индуисты, христиане, буддисты и другие), и мусульмане говорят в основном на одном и том же языке, меня очень удивила.