В нежных объятьях

И Анна не просто не изменилась, а словно стала еще лучше, еще совершеннее. Время отполировало ее, сгладило острые черты – и во внешности, и даже вроде в характере. Пришла, сама пришла, позвала за собой. Раньше подобное было просто невозможно, в прежние времена Сергей за ней бегал. А вот теперь Анна словно стала самой собой, настоящей – милой и смешливой женщиной.

Сергей сел на скрипнувшую кровать, спрятал лицо в ладонях. «А я ведь за ней сюда приехал – надо честно себе признаться. Я хотел увидеть Аню. Мог прислать в Костров доверенное лицо или на расстоянии со всеми делами разобраться, но нет, я поперся сюда лично. Я думал об Ане все эти годы. Я любил ее и, может быть, и сейчас все еще люблю…»

Некоторое время Сергей сидел словно в оцепенении, пытаясь разобраться со своими чувствами, и старался понять – чего он хочет и как стоит поступить в данной ситуации… Но так ничего и не придумал. Поэтому решил просто плыть по течению.

Сергей переоделся – строгие брюки, летний пиджак, туфли. Пригладил волосы в ванной, где на стене все еще висело старое зеркало, и вышел из дома, отправившись на центральную улочку к знакомому уже антиквару.

«Женя говорила, что на витрине выставлены сережки, которые могут понравиться Варваре Платоновне… Ну вот их и куплю, если они все еще не проданы!»

Сережки с фиолетовыми камнями оказались на месте. Антиквар узнал Сергея, даже сделал ему небольшую скидку, нашли и красивую коробочку для украшения.

По дороге Сергей купил еще и цветы, и вот так, с букетом и подарком, направился к Кирсановым, надеясь, что застанет в доме и Анну.

И как всегда, когда Сергей действовал по наитию, у него все получилось. И даже калитка во двор Кирсановых была приоткрыта, словно ждали гостя. Сергей вошел в сад, который, кажется, со временем стал еще роскошней. Яблони, сливы, вишни, повсюду цветы, цветы… В основном розы. Они слегка покачивались на легком летнем ветерке, разноцветные и яркие, словно укоризненно качали головами – где ты был, где ты был, ну наконец-то ты пришел, почему же не раньше, почему мы так долго ждали тебя.

Сергей вдохнул их аромат, нежный и какой-то печальный. «Сад роз» – так он когда-то называл это место в юности, бывая у Кирсановых.

Все семейство, все главные розы этого дома были в сборе – сидели на большой веранде. Вон Варвара Платоновна, Нина Георгиевна, какая-то девица с роскошной гривой… и Анна.

Аня первой заметила Сергея и поднялась навстречу.

– Смотрите, кто пришел… Мама, бабуля! Сережа пришел к нам в гости.

– Добрый день! – поднялся по ступеням на веранду Сергей, и Аня приняла из его рук букет. – Дамы, рад вас видеть в добром здравии…

– Сережка! – всплеснула руками Нина Георгиевна – постаревшая, пополневшая, откровенно увядшая. – Милый ты мой! Мама, ты узнаешь, кто к нам пришел? Это Сережа!

– Серж из Парижа? – низким голосом произнесла Варвара Платоновна. – Ну подойди ко мне, мальчик, обниму…

– Где же он из Парижа, Сережа в Лондоне живет, я слышала, да? – сказала Нина Георгиевна.

– Не угадали, я живу в Москве, вернее, в Подмосковье… – Сергей обнял старушку. От Варвары Платоновны пахло медом и нафталином. Засушенным гербарием! – С прошедшим, дорогая Варвара Платоновна. Лучше поздно, чем никогда. – Он вручил ей коробочку.

– Нина, открой. Что это? И дайте очки…

– Бабуля, это серьги.

– Серьги от Сергея, как красиво… Мой любимый цвет! А что, Нина, помоги-ка мне вдеть их в уши… И зеркало принесите!

– Сережа, а это Лиза, моя дочь. – Аня указала на девушку с копной волос.

– Дочь? Такая взрослая? – поразился Сергей. И вдруг подумал, что, если бы он тогда остался в Кострове с Аней и не появился бы рядом никакой Владик, адвокатский сын, то это могла быть его дочь. Стоп. А… вдруг?! – Сколько же вам лет, милая барышня?

– Пятнадцать, – нежным, девчачьим голосом ответила Лиза. Свежая, словно еще нераскрывшийся бутон с тугими, плотно сжатыми лепестками. – В апреле пятнадцать как раз исполнилось. А я про вас слышала, дядя Сережа… Вы художник, да?

«Пятнадцать… Увы, не моя, нет… – с разочарованием подумал Сергей. Лиза ему очень понравилась – простодушная и открытая девочка, не кривляка, без намека на манерность… – Да что же я, с ума сошел, везде мне теперь мои дети будут мерещиться!»

– Сереженька, а как же ты к нам попал… Калитка, что ли, была открыта? – спохватилась Нина Георгиевна.

– А, это я забыла закрыть! – засмеялась Аня. – Сергей, да ты садись. Мы как раз чай пьем с плюшками. Вернее, с пончиками – мама испекла. Я не ем и Лизе не даю, а мама, упрямица… – она не договорила, засмеялась.

Пончики, они же плюшки оказались нежными и сладкими, словно таяли во рту.

– Очень вкусно…

– Да ты ешь, ешь, милый мой, а то пропадут с этими привередами, все у них зож какой-то на уме…

– Мама!

– Ну а что мама!

Над открытой тарелкой с вареньем вилась пчела, Нина Георгиевна принялась отгонять ее полотенцем.

Варвара Платоновна спросила, что Сергей рисует, на какие темы картины. Прилично ли? – подумав, поинтересовалась пожилая женщина.