В нежных объятьях

Они остановились перед танцевальной верандой.

Ворота, ведущие на веранду, сегодня были распахнуты. Входили-выходили свободно все желающие. А за железной оградой, за кустами звучала мелодия вальса.

– Короче. Сейчас закончат, и наступит пауза. Ты подойдешь к своему Ларионову, а я к Жене, ты поняла?

– Не надо мне указывать! Да, поняла…

Аня прошла внутрь.

Место для танцев было широкое и просторное, освещенное со всех сторон яркими огнями. На небольшом возвышении играл оркестр – музыканты в старинных костюмах. Посреди площадки кружилось в вальсе довольно много людей. У Ани сначала даже глаза разбежались… А потом она увидела Сергея и Женю.

Ее бывший возлюбленный танцевал в зеленом военном мундире, расшитом золотом, и с золотыми же эполетами. Кузина-неудачница – в темно-красном, скорее даже бордовом платье, с разметавшейся во время танцев и без того пышной шевелюрой. И в красных же, смешных летних туфельках – на тонком каблуке, с острым носом, со множеством ремешков и перепонок, казалось бы, нелепых, но очень стильных.

Анна не могла оторвать от туфелек кузины глаз. Просто потому, что всегда обращала внимание на женскую обувь. И это было так непривычно – вместо кед и кроссовок увидеть на Женьке красивые туфельки. И лишь спустя несколько мгновений Анна заставила себя встряхнуться, отвлечься от этих туфелек. Теперь Аня смотрела то на сестру, то на Сергея. И не знала, то ли смеяться ей, то ли плакать.

Сергею очень шел военный мундир. Конечно, бывший возлюбленный в старинном наряде смотрелся несколько театрально, но смешным при этом он не выглядел. Высокий, статный, с широко развернутыми плечами, высоким лбом и убранными назад волосами, Сергей сейчас напоминал… чуть ли не генерала. И еще он не сутулился, не смущался, не зажимался. Но и не дурачился. Это был все тот же Сергей – доброжелательный и ироничный. Он понимал, что это игра, но играл с удовольствием, свободно.

И только сейчас Анна осознала, почему она обожала этого мужчину и ненавидела. Сергей был свободен внутри. Он всегда поступал так, как хотел, и говорил то, что думал, и вел себя так, как считал нужным… Оказывается, именно эти его качества всегда привлекали Аню, и они же раздражали. Поскольку повлиять на Сергея, прогнуть его под себя было невозможно. Пока он любил Аню, он стремился сделать для нее все, что мог, он выкладывался полностью – сам, добровольно. А как увлекся Женькой, так даже пальцем ради Анны не захотел пошевелить. И так горько было это осознавать… Что теперь не она владеет разумом и чувствами Сергея.

…Анна снова перевела взгляд на Женю. Поморщилась. Двоюродная сестра в этом пунцовом платье, с гривой завитых волос показалась ей воплощением пошлости. А какая помада-то на ее губах – кричащая, прямо-таки вампирская! Ну кто из дам в позапрошлом веке выглядел так, как Женька сейчас? Только содержанки, дамы полусвета… И как только Женю пропустили сегодня на этот костюмированный бал?..

Однако Сергей глядел на Женю сверху вниз с нежностью. Кружил ее в танце, осторожно обнимая, словно держал в руках драгоценную хрупкую вазу!

Анна перевела взгляд на танцующую публику. Ряженые – вот кто они все. Какие-то неприличные игрища с переодеваниями люди затеяли. К чему эти кринолины, веера, фраки с длинными фалдами, эти мундиры… Почему эти люди смеются и радуются? Танцуют самозабвенно, хотя половина публики и вальсировать-то толком не умеет, так, дурачатся под старинную музыку.

И, главное, почему люди смотрят на Женьку с Сергеем с одобрением, с улыбками? Ну ладно Сергей: он хорош. А почему все таращатся на двоюродную сестру с таким интересом, ведь она чудовищна и вульгарна с этой своей шевелюрой не к месту, в этом вызывающе-порочном платье?..

Глупая, невоспитанная. Неудачница, странная, замороченная, некрасивая – вот же она какая на самом деле, эта Женька. Почему люди этого не видят и, главное, почему Сергей этого тоже не замечает?

Или… или это Анна до этого момента так и не сумела толком разглядеть двоюродную сестру? Неужели Аня ошибалась, столь низко оценивая кузину?

Ошибалась. Поскольку само время тоже изменилось, изменилось сознание у людей, вкусы и предпочтения. Красивое стало некрасивым, и наоборот. А Аня этого не замечала… до сегодняшнего вечера.

Старая дева, лучшие годы угробившая на научную работу, теперь стала называться целеустремленной женщиной. Пахавшая в одиночку на квартиру зовется нынче самостоятельной. Уродство же превратилось в «оригинальную внешность».

В эти мгновения, когда Аня смотрела на вальсирующую в свете разноцветных фонарей публику, она внезапно осознала, что мир изменился. Настало время таких, как Женька. А она, Аня, все делала неправильно в своей жизни.

Она потеряла того, кого действительно любила, она потратила лучшие годы на какую-то ерунду. Никем не стала, ничего не сделала, она теперь без мужчины – ноль без палочки. Хотя можно прикрыться Лизой… Действительно, дочь – это лучшее, что есть у Анны, ее главное достижение, ну а больше и нет ничего. Но нельзя же всю жизнь прикрываться дочерью?