В ночь большого прилива

— Тут автобусная остановка недалеко. Поехали ко мне, что ли... Я вас покормлю чем-нибудь... Яр, а у меня мама умерла.

— Я знаю, Данка.

«Ну вот и. все», — подумал Яр. Оттого, что всю ночь не спал, голова у него была тяжелой. Но еще тяжелее было на душе. Вот он пришел. И что дальше? Зачем он этим ребятам? Зачем он здесь вообще? Воевать с неведомой силой? Один воевать не может. Дело не в том, что нужны союзники. Дело в том, что вообще нельзя одному, надо, чтобы тебя кто-то любил. Было хорошо, когда позвали ребята. Но они играли. Теперь игра кончилась, ее разбило настоящее, не игрушечное горе. Игнатика не вернуть. Данку не утешйть. Алька, не оглянувшись, убежал к маме. Наверно, ему хватило страшных приключений. Чита... Его не поймешь: чего он хочет, чего ждет? Они подошли к остановке — к бетонной площадке с кривым столбиком и ржавой табличкой. Стало пасмурно, ветер гонял по бетону сухую пыль.

«Зачем я здесь?— думал Яр. — Для ребят я только обуза...»

Подошел обшарпанный валкий автобус. Почти пустой.

— Садись, Яр, иди вперед, — сказала Данка. — Поедем.

«А куда? Что будет потом?.. Видимо, Тот был прав: надо было тогда, еще на вокзале, уйти...»

На миг острое сожаление, что он здесь, а не на крейсере, обожгло Яра. Сзади нетерпеливо дышал Чита. Яр машинально шагнул в автобусную дверь. Навалилась давящая темнота. Яр отчаянно мотнул головой. Стало светло. Он оглянулся на захлопнувшуюся дверь автобуса: а ребята?

Автобусной двери не было. Была стальная дверь гермошлюза.

3

Капитан Виктор Сайский сидел в кресле прямо и смотрел мимо Яра. В стеклышках старомодного пенсне Сайского блестели крошечные отражения плафонов. Длинные веснушчатые пальцы Сайский держал на подлокотниках. Когда он говорил, указательный палец правой руки слегка поднимался и опускался — будто отмеряя слова.

— Ярослав Игоревич... При всем уважении и доверии к вам, я вынужден сказать, что вы поставили нас в крайне трудное положение..;

— Именно? — спросил Яр. Он все больше хотел спать.

Капитан беспокойно шевельнулся. Его худое лицо с

блестящими залысинами и рыжеватой щеточкой волос на миг потеряло уверенность. И все же он сказал твердо:

— При всей боязни оскорбить вас, должен прямо заявить, что вашу историю мы не можем принять всерьез.

— Говорите только за себя, капитан! — звонко и дерзко вмешался второй штурман и разведчик Дима Кротов. Он сидел рядом с Сайским, но сейчас дернулся, словно хотел придвинуться к Яру.

Старший астронавигатор Олег Борисович Кошка, рыхловатый и нерешительный, возился в кресле, виновато уставившись в пол. Иногда шумно вздыхал.

— Я говорю от себя и от имени вверенного мне экипажа, — сказал Сайский. — Мы на суперкрейсере дальней разведки, а не в студенческом клубе, Кротов. Мы несем службу поиска и должны принимать за истину только доказанные вещи и явления.

— Где же я, по-вашему, был? — отгоняя сонливость и начиная злиться, спросил Яр.

— Я как раз и хотел бы услышать это от вас. Где вы были, когда отсутствовали на борту крейсера в течение сорока трех минут?

— Это смешно, в конце концов.., На кой черт мне развлекать вас сказками? '

— Понятия не имею, — сухо, но искренне произнес Сайский. — Очевидно, есть причины, о которых мы не догадываемся... Я, как капитан, настаиваю чтобы вы их изложили... или привели доказательства, что ваш рассказ — правда.

— Я привел. Вот фотография...

Олег Борисович Кошка нерешительно поднял голову.

— Яр, голубчик, это же несерьезно... Обыкновенные дети... Милые такие, веселые, живые. Абсолютно земные ребятишки...

«И одного из них нет», — подумал Яр. И сказал:

— Они и есть земные.

— Вот видите, — отозвался Сайский.

— Я не в том смысле... Просто они такие же.

— Все это противоречит современным космологическим концепциям, — сказал Сайский.

— А мне плевать, что противоречит, — безнадежно сказал Яр.

Сайский взял со стола снимок, долго разглядывал. Потом спросил:

— Почему же не сработал сигнал тревоги? Он реагирует на малейшее изменение нормальной обстановки. Вы говорите —■ пришел мальчик. Сигнал должен был отозваться на появление постороннего лица.

— Игнатик не хотел шума, — сказал Яр не Сайскому, а себе.

Сайский помолчал. Яр взял со столика и снова бросил на него четырехкопеечную монетку.

— Это — тоже обычная вещь? Таких никогда не было на Земле.

Веснушчатый палец Сайского забарабанил по твердому подлокотнику невпопад словам.

— Ярослав Игоревич... Я скорее готов предположить, что и монеты, и ваш костюм, и снимок, и даже пистолет системы «викиш» изготовлены специально... для такой вот инсценировки... чем поверить в существование вашей Планеты.

— Да зачем нужна Яру инсценировка?! — подскочил в кресле Дима Кротов. — Подумайте, капитан! Зачем?

Сайский снисходительно сказал:

— Не знаю. Может быть, для розыгрыша. Может быть, для сенсации. Или для создания какой-то своей научной версии; Может быть... В конце концов, я не могу прочитать мысли Ярослава Игоревича. Но мне легче заподозрить любого человека в любом умысле, чем поверить столь фантастическим объяснениям.