В ночь большого прилива

— Ага, согрейте, — довольно нахально сказал из полутемного угла Алька. — А то у Игната от холода уши звонкие... Уй-я... — В кресле послышалась возня, оно скрипуче запело.

Глеб откинулся на спинку стула и засмеялся.

2

Стены комнаты были дощатые, некрашеные. Вдоль одной — книжные стеллажи. На другой — не то рисунки, не то гравюры в рамках, а среди них — узкая сумрачная маска из темного металла. Очень длинная кровать с резными деревянными спинками, у изголовья — трехствольное курковое ружье с тонким прикладом.

Стол был только один — письменный. За ним и пили чай — Глеб убрал на пол груды книг.

— ...А почему он сказал, что ты был террористом?

— А я и был им, — спокойно разъяснил Глеб. — По крайней мере, с точки зрения тех, которые велят... Я появился здесь, когда война между Берегами формально была окончена, но в окрестностях городов и в лесах было еще неспокойно. Я был тогда почти мальчишка и, естественно, ввязался в эту кутерьму... Я научился хорошо стрелять, несмотря на очки. Отсюда и прозвище.

— И... в кого же ты стрелял?

— Естественно, в тех... Они возглавляли «отряды умиротворения». Война им была уже не нужна, и они решили срочно навести порядок на Полуострове. Они сначала стравливали между собой боевые группы с разных берегов, а потом ослабевших после стычки стремительно разоружали. Оружие сжигали, а людей... ну, с людьми было по-всякому. Кого-то отпускали, а тех, кто начинал что-то понимать... в общем, по-всякому. Я насмотрелся. И стал стрелять метко.

— А пули...

— У нас был человек, который умел отливать нужные пули. И заговаривал их... Как в средневековье против нечистой силы, да?.. Но, Яр... Мы стреляли не только в них. В тех, кто им помогал, — тоже. Никуда не денешься...

_; — А потом?

— Потом.*, если есть время, а человек не совсем дурак, он приходит к какой-нибудь здравой мысли. Йот и я понял: воевать с ними бесполезно.

— Почему? — спросил Тик и со стуком поставил чашку. Алька тоже поставил, но бесшумно.

— Сейчас объясню, хлопцы, — ласково сказал Глеб. — Сейчас... Вот представьте, что у вас на кухне завелись тараканы. Их можно давить, морить разными порошками. Можно их на какое-то время вывести. А потом они опять... Надо не тараканов морить, а чтобы на кухне была чистота. А если там грязь и плесень, они разведутся снова... Разве не простая мысль?

— Простая... — сказал Яр. — Но...

—- Разве они — тараканы? — перебил Алька.

Глеб жестко сказал:

— Я не знаю, откуда они взялись и какие они в своей природной сущности, хотя бился над этим много лет. Может, пришельцы из других пространств, а может, наша собственная плесень. Только точно знаю: это цивилизация паразитов... если их можно назвать цивилизацией... Они — тараканы и клопы. Посудите сами. Сколько сил надо положить, чтобы развести пчел или, скажем, шелкопряда. А клопы лезут из щелей сами — стоит хозяевам только зазеваться или стать ленивыми... Вот и в человеческой жизни: когда люди становятся равнодушными, ленивыми или слишком сытыми, когда им наплевать на свою планету, появляются те, которые велят. И кое-кто из людей не против: так спокойнее и проще... Яр! В истории вашей Земли разве не случалось такого?

— Да... Почему «вашей»? Нашей, Глеб...

— Конечно, Яр... Земля есть Земля...

— Глеб... И ты перестал стрелять и стал бороться за чистоту «кухни»?

— Как мог...

Яр осторожно спросил:

— А как? Для меня это очень важно...

— По-всякому, Яр... Честно говоря, я делал это неумело и без большого успеха. Одни люди были запуганы, другие закормлены. Те, кто умел бороться, или погибли, или устали... Яр, не было союзников на этой замороченной Планете. То есть очень мало их было. Это страшнее всего.

— И все же?..

— Я мотался по Планете, кричал, убеждал, получил кличку Дикий. Писал книги... Кстати, выражение «люди, которые велят», — это мое. Так называлась одна моя книга, ее очень быстро сожгли...

— Кто? Они сожгли?

— Нет. Те, кто считали, что их нет. Вернее, делали вид, что их нет. Многим так спокойнее и безопаснее жить... Иногда я опять начинал стрелять. Потому что когда чистишь кухню, тараканов тоже надо выметать. Не ждать же, когда они вымрут... Тем более что кусачие тараканчики-то: сколько раз пытались меня прихлопнуть или упрятать за проволоку. Не сами они, конечно... Здесь на всех материках ужасно безалаберная система управления, никаких строгих юридических норм, но все же меня дважды приговаривали к виселице «общественные штабы по борьбе с эпидемиями»...

— За книги? — спросил Тик.

— Да. И за стихи. Особенно за одну песню... «Пять пальцев в кулаке годятся для удара. Годятся, чтоб держать и молоток, и меч...»

Алька вскинул ресницы — они золотились от лампы. Он звонко спросил:

— Из-за этой песни они и боятся цифры пять?

Глеб засмеялся:

— Спасибо, Алька... за такое допущение. Знаешь, я считал бы себя ужасно счастливым, если бы это было так... Нет, они боятся пятикратности не потому.

— Почему же? — спросил Яр. — Никто не мог мне до сих пор объяснить.