В ночь большого прилива

— Меня всегда занимала природа спиральных явлений, — заметил он. — Их закономерности. От громадной галактики и до улитки. Или до маленького вихря на дороге.

— Это ты про ветерки? — спросил Яр.

— Про ветерков, — тихо поправил Игнатик. — Они живые.

— Мне сначала казалось, что это легенда, — сказал Яр.

— Может быть, и легенда... — отозвался Глеб.

— Да нет же! — сказал Игнатик. — Яр, ты же сам знаешь. Вспомни Город!

— Да, — согласился Яр. — Глеб, а ты слышал про восстание в Морском лицее?

— Да, — насупленно сказал Глеб. — Я знаю... Это было вскоре, как я здесь оказался. Мы даже были потом с отрядом в сгоревшей крепости. Ну... не хочется про это, ребята. Я после этого и начал стрелять без колебаний. И много лет потом не мог разговаривать с мальчишками — будто в чем-то виноват был перед ними.

— В чем? — шепотом спросил Тик.

— Не знаю. Может быть, в том, что меня там не оказалось, когда они поднялись... У них-то пули были обычные...

— А в Пустом Городе ты бывал? — спросил Яр.

— Нет... Я бывал во многих местах на Планете. Смотрел, как люди живут... По-всякому живут. Есть громадные города, где жизнь кипит, и никто, кажется, не боится никаких людей, которые велят... Но это на первый взгляд...

— А в Пустом Городе и вправду не боятся, — вмешался Тик.

— Но он же пустой...

— Нет, Глеб, не совсем, — сказал Яр. — Туда ушли те, кто уцелел в крепости.

— Разве кто-то уцелел? — быстро спросил Глеб.

— Говорят, да...

— «Говорят»... — Глеб грустно посмотрел на мальчишек. — Сказки я слышал и сам. Песню одну написал тогда. Было время, ее пели. Даже пластинка была...

— Стоп... — сказал Яр. — Это что? «Когда мы спрячем за пазухи ветрами избитые флаги»?

— Ты слышал? Она же запрещена.

— Ну и что же? Кое-где играют.

Глеб на глазах помолодел; Улыбнулся по-мальчишечьи. Потом серьезно спросил:

— Яр, тебе не приходило в голову вернуться на Землю и привести сюда десантные отряды? Чтобы вытравить здесь всю нечисть.

— Сначала нет... — медленно сказал Яр. — Потом да... Потом опять нет... Глеб, я понял, что нужно самому становиться человеком этой Планеты. Пришельцы не смогли бы изменить мир. Взорвать, наверно, смогли бы, а спасти нет... Такая попытка ведь была.

— Ты имеешь в виду сказки про народ, который ушел на истинный полдень?

— Это не совсем сказки. Племя, которое строило крепости, но никогда не воевало... Крепости-то стоят до сих пор.

— Стоят, — согласился Глеб. — Но кто докажет, что их строили пришельцы? Я за сорок лет не смог выяснить, что это было за племя...

— Глеб... — осторожно сказал Яр. — А ты сам пробовал вернуться домой?

— Нет, — быстро ответил Глеб. — Я не пробовал и не хотел. Мне казалось, что я нужен здесь, и этого мне хватило на всю жизнь. Здесь у меня все... В конце концов, здесь та же самая Земля.

Яр задумчиво поскреб подбородок.

— Да... В чем-то та же самая. Но до сих пор не могу себе сказать: одна это планета или нет?

— Одна, Яр... Просто разные измерения. Ты слышал, наверно, о теории параллельных пространств.

— Ну, Глеб... это же наивная теория. Старый сюжетный крючок для детских фантастических рассказов. И потом — это именно теория, не больше...

— А собственно, почему наивная? Посуди сам: если могут быть параллельные линии и параллельные плоскости, почему не может быть параллельных трехмерных пространств?

Яр покачал головой:

— Черт его знает... Я себе это объяснял как-то по-другому.

— Я тоже пытался объяснить по-всякому. Но все равно в голове застревает детская картинка: понимаешь, пространства вроде прозрачных кубиков, плотно прижатых друг к другу... И вот наши друзья-манекены своими взрывами и экспериментами что-то сдвинули, нарушили в этой кристаллической решетке. Кубики сдвинулись, проломили друг друга, по ним пошли трещины... В одну такую трещину и занесло сюда по рельсовой колее начинающего журналиста Глеба Вяткина...

Яр кивнул на Альку:

— Вот от этого теоретика я слышал что-то подобное. Во время летнего плавания на плоту...

— Можно, мы посмотрим ружье? — кротко спросил Алька и показал на стену.

— Еще чего! — сказал Яр.

— Мы осторожненько, — пообещал Тик.

— Пусть, — сказал Глеб.

— Но, Глеб! Ты же знаешь: если ружье висит на стене, оно когда-нибудь выстрелит. А эти пираты...

— Оно вообще не стреляет, — успокоил Глеб. — Оно без пружины. Это так, музейный экспонат...

Тик и Алька двинулись к стене.

— Кр-ромешная некр-ритичнОсть! Не ходите по крром-ке до пяти р-раз! — прозвучал механический и очень знакомый Яру голос.

Яр вскочил. Снял с лампы зеленый абажур. В углу, у потолка, вцепилось в натянутую веревку маленькое смешное существо: тугой мешочек с проволочными ручками и ножками. Ножки весело дергались. На мешочке улыбалась нарисованная белилами рожица.

— Бормотунчик! — весело удивился Яр.

— Яр-р! Привет! — сказал бормотунчик. — Как дела, скадермен? Все еще карабкаешься по песчаному обрыву?

У Яра коротко и сильно, как чужой холодной пятерней, сжало сердце.

— Ты... — переглотнув, сказал он. — И оглянулся на Глеба. — Глеб, можно его спросить? Он не разрядится?