В ночь большого прилива. Повести

- Да? - опять сказала Юля. И замолчала, размышляя, как отнестись к такому признанию. Интересно, что она почти не удивилась. - Ну, придумал так придумал. А зачем все это? А, Фаддейка?

- Непонятно разве? - Он взглянул на Юлю прямо и чуть насупленно. - Захотел познакомиться с тобой, вот и все.

- Это я понимаю. А зачем?

- Ну вот… - Фаддейка забавно развел руками. - Зачем! Потому что я такой уродился. Потому что мне всегда интересно про нового человека: что в нем хорошего?

- И ты решил, что во мне что-то хорошее?

- Решил. Ты же полезла на колокольню!

- Ну… да, это доказательство. А откуда ты узнал, что я здесь новенькая?

- Сразу же видно! Идешь, на все смотришь, как первый раз. И чемодан. И сумок таких, как у тебя, здесь ни у кого нет… Ой…

- Ой, - сказала и Юля.

- А где сумка? - шепотом сказал Фаддейка и замигал желтыми коротенькими ресницами.

- Вот именно, где?

- Там осталась?

- Конечно! Ты же не достал из ниши.

- А ты не вспомнила.

А Юля не вспомнила. Ей хватало и чемодана. Ослепительно желтую сумку с черным старинным самолетом на боку и надписью «AIRLINE» она купила перед самым отъездом в Верхоталье и не успела к ней привыкнуть.

- У тебя в ней что было? - подавленно спросил Фаддейка.

- Практикантский дневник и направление. И всякое…

Было еще старое Юркино письмо с фотографией. И тетрадка с отрывочными дневниковыми записями, которые она делала в стройотряде…

- Пошел я, - вздохнул Фаддейка и встал.

- Куда?

- Как куда? За сумкой.

- Подожди! - испугалась Юля. Она представила, как Фаддейка лезет там по лестнице в кромешной темноте, в глухоте.

- Утром сбегаешь и заберешь, - нерешительно сказала она.

- Ага, «утром»! А если на рассвете туристы туда потащатся? У них теперь такая мода появилась: рассвет на верхотуре встречать.

- Думаешь, сопрут?

- А думаешь, оставят? Я пошел.

- Там же темнотища сейчас и страх…

- Фонарик возьму.

- Я с тобой, - тоскливо и решительно сказала Юля, ощущая, как замечательно в постели и как жутко не хочется туда. Ох, рано она порадовалась, что кончились неудачи…

А Фаддейка… хоть бы сказал: не надо, не ходи! Нет, он сказал другое:

- Выбирайся через окно. Я подожду у калитки.

Быстро темнело. Река еще отражала остатки заката, а крутой дальний берег чернел непроницаемо. За кромкой обрыва не видно было огоньков, смутной тучей клубился старый прибрежный сад. Колокольня была еле различима.

Юля мысленно простонала, когда представила, сколько опять шагать: через мост, потом по высоченной лестнице, затем по темному саду… Фаддейка бодро топал рядом и мигал фонариком. Юля печально сказала:

- Вот узнает Кира Сергеевна про наши похождения, будет нам…

- А как она узнает? Тебя она не караулит, а про меня привыкла, что поздно бегаю.

- С тобой не соскучишься, - вздохнула Юля.

- Ага.

Перешли мост (он был бесконечный, и под ним журчала и хлюпала вода). Совсем стемнело. Ступеней лестницы было не разглядеть. А они - кривые и старые, ноги поломаешь.

- Посвети, - попросила Юля.

Фаддейка опять мигнул фонариком и сказал:

- Я батарейку берегу, она старая.

- А на мосту включал да включал, когда не надо…

- Я проверял… Держись за меня.

Кончилась и лестница с бесконечным поскрипыванием ступенек и хлябаньем брусчатых перил. Черный густой сад надвинулся на Юлю и Фаддейку, окружил мохнатой темнотой, запахом увядающих листьев.

- Держись за меня, - опять сказал Фаддейка и сам взял Юлю за руку. Рыжий свет фонарика метнулся по высоким сорнякам и беспомощно в них запутался. Фаддейка бесстрашно устремился в чащу, и Юля тянулась, как на буксире. Жесткие стебли скребли по джинсовым штанинам. Было жутковато, но как-то не по-настоящему. Будто во сне.

За рукав зацепилось какое-то острие, вроде наконечника пики. Юля повела рукой и нащупала частую решетку.

- Постой. Здесь что-то непонятное…

- Все понятное, - шепотом сказал Фаддейка. - Могилки старые, тут раньше кладбище было…

- Ты нарочно меня здесь потащил? - слабым голосом спросила Юля. Ей хотелось тихонько завыть с перепугу.

- Конечно. Здесь короткая дорога… Ты не боишься?

Тогда она рассердилась. На себя и на этого обормота:

- Я за тебя боюсь, дурень. Обдерешься или глаз выколешь…

- Не-е… Пришли уже.

Они уперлись в решетчатую загородку церковного двора. Многих прутьев не было, везде лазейки. Когда пробрались, Юля, опасливо озираясь, прошептала:

- А ночного сторожа здесь нет?

Фаддейка хихикнул:

- Только привидения. Бывший воевода и его солдаты.

- Да ну тебя…

Подошли к черному входу на колокольню, и Фаддейка строго сказал:

- Стой здесь. Я сейчас…

Юля не успела заспорить, он ускользнул в черноту, там желтой бабочкой пометался и пропал свет фонарика. «Полезу следом», отчаянно решила Юля. Но не успела. Фаддейка выкатился назад, невредимый и веселый.

- Вот твоя сумка.

- Ой… вот хорошо. Спасибо, Фаддейка.

- За что? - хмыкнул он. И спросил: - Пошли обратно?

- Только не через могилки, ладно?

- Сейчас можно по берегу.