В Новый Свет

— Мне нужно купить корабль, — на очень ломаном немецком ответил я, но клерк меня не понял. Я говорил по-голландски, объяснял знаками, орал по-русски — всё бесполезно.

Плюнув, я ушёл в таверну, где, пнув дверь сапогом, с порога заорал.

— Есть ли тут морские волки, которые умеют не только шпрехать, а говорить на испанском или голландском?

Эту фразу я проорал на обоих языках и уже чисто ради прикола повторил на русском. Возникла удивлённая пауза, а потом в ответ послышалась разномастная речь, но на немецком.

— Пристрелил бы всех вас, немецкие гниды, — в сердцах бросил я, и тут в самом центре таверны из-под стола приподнялась грязная голова с перепутанными волосами.

— Ась, никак по-русски кто что-то сказал?

Хрена се! Я подошёл к столу и смог лицезреть пьяное тело, упавшее под стол, но там он был не один. Внизу валялось ещё несколько таких же пьянчуг.

— Ты русский?

— Как есть русский! — мужик трезвел просто на глазах, крестясь.

Схватив его за шиворот, я притянул к себе, заставив подняться.

— Что тут делаешь, пьянь?

— Не пьянь мы, — пытаясь оттолкнуть меня, проговорил моряк, пыхнув в лицо мощным перегаром от местной сивухи из перебродившей брюквы или вереска, или дубовых листьев. Не знаю, из чего они тут гонят свой шнапс.

— Кто это мы?

— Мы: я, Сергий, Аврамий, Мефодий и Пафнутий, мало нас осталось, остальные все сгинули в море. Горюшко своё заливаем.

— А тебя-то как зовут?

— Так вестимо барин — Иваном!

— Действительно, как это я не догадался! — усмехнулся я.

— Сколько вас всего в живых осталось и откуда вы?

— Здеся пятеро и на коче двое. Семеро, а было двадцать парней. Митьку жалко, — и пьяные слёзы побежали по грязному лицу, заросшему сивым волосом.

— Ясно, подымай своих и на выход, я расплачусь, — поморщился я от его благодарности. Но расплатиться было легче, чем поднять мертвецки пьяных, как оказалось, псковичей.

— По-немецки разумеешь? — снова обратился я к Ивану.

— Так, немного, поневоле приходилось учиться.

— Тады хорошо, — передразнил я его и решил их протрезвить самым мне доступным и максимально для них жёстким способом. А вокруг между тем царила пьяная суматоха и мне даже пришлось несколько раз пнуть особо зарвавшихся моряков. Один и них порывался броситься на меня в драку, но уставленный пистоль быстро охладил его пыл. И, проворчав непонятные для меня слова, он развернулся к своему столу.

Я же, мерзко улыбаясь, поднял одну руку, пропел короткую арию и резко её опустил. Весь алкоголь, растворившийся в крови у всех без исключения присутствующих, резко вскипел, разлагаясь на воду и энергию.

Вычислять, кто там валяется под столом — русский или немец, я не стал, а ударил площадным заклинанием. Заклинание имело очень сильные побочные последствия, в том числе и психологические.

Только что тебе было хорошо, и ты чувствовал себя то свиньёй, то львом, то бараном, в зависимости от стадии опьянения, и вот ты уже трезвый и понимаешь, кто ты и зачем. Это горько! Да и резкий выброс воды в выделительную систему ни к чему хорошему не привёл.

Кто-то не успел добежать до выхода, а потом уже это стало и не нужно, те же, кто успел, с яростными криками облегчались прямо возле дверей, громко матеря неизвестного им мага. Многим прилив дурной энергии дал по мозгам, и они кинулись в драку. Похватав протрезвевших русских, я пинками погнал их из таверны.

Не обошлось и без эксцессов: один из протрезвевших моряков понял, кто является виновником его позора и кинулся ко мне. Пришлось успокоить горячую голову тяжёлой рукоятью пистоля. Покинув таверну, я дал продышаться пятерым русичам и, отойдя с ними подальше от таверны, возобновил расспросы.

— Как вы здесь очутились? — обратился я к Ивану.

— Вестимо, как, — грустно ответил он. — Мы вышли из Пскова торговать в Кенигсберг с грузом морского уса. Выгодно распродав его, хотели вернуться, но тут оказия вышла деньжонками ещё разжиться. В Данциг вьюношу одного отвезти, барона местного с вещами. Так весь коч занял, подлец. Доплыли до Данцига, барчук не обидел, заплатил всё, как полагается. Оттуда подались в Росток, сторговать товар и набрать нового, да подешевле.

Но жажда наживы самая страшная жажда. В Росток мы успели, а вот потом шторм нас застал. Да ладно шторм, не в первой, чать. И откинуло нас ближе к Ютландии. А тут корабль под англицким флагом, больше нашего коча, но ненамного. У него пушки были, а у нас нет.

Он и бухнул из пушки, останавливайтесь, мол. Да токмо робята все не робкого десятка были. Знамо, для чего останавливать, у нас судно торговое, а не боевое. Да и русские мы, а не немцы, али шведы, зачем нас останавливать?

Да были бы пустыми, а то весь коч полный товару, да деньжонок у всех полные кошели талерами звенят. Мы подняли паруса и дёру, а те за нами, да у нас одна старая пушчонка была, мы с неё пальнули, да не попали, а они залп бортовой по нам из пяти орудий дали.