В нужное время в нужном месте

Будто не знаешь... Срочно сожрать мяса. Свежего. С кровью. Подобравшись к ближайшему вервольфу, я достал нож и начал резать свежую тушу. С каждым проглоченным куском становилось легче. Аромат еще живой крови тянул к себе.

Вообще-то говоря, пожирание поверженных врагов – древняя воинская традиция. Справедливая и правильная. А традиции необходимо уважать.

Поэтому я желаю сердце Акеллы! Сердце вождя. Десерт священной трапезы. Подойдя к Акелле, я вскрыл грудную клетку, с восторгом вырвал еще горячее сердце и жадно впился в него зубами...

Насытившись, облизал руки. Подошел к знакомому ящику вина и осушил полбутылки. Потом подобрал чью-то аптечку. Вскрыл пакет со стимуляторами. Запивая вином, слопал все.

Присел. Закурил. Опять глотнул вина.

Блаженство... Будто заново родился. Живое тепло и упругая сила танцевали в груди бешеный рок-н-ролл. Лечение свежим мясом прошло успешно.

О'кей! Пора действовать. Время? Половина четвертого. Теперь к оврагу!

Одеваться не буду. Зачем? Лишняя возня. Пробегусь так. Вот разве только пояс с ножом. Полезный предмет.

Я в экстазе мчался по ночному лесу, едва касаясь земли, легко перемахивал поваленные стволы, играючи уклонялся от препятствий, одним движением взбирался на крутые камни, с ликованием перемахивал ямы и овраги...

У-уа-ар-р! Др-р-райв!

Я полностью слился с дикой чащобой, между нами не было секретов и недомолвок. Ливень покорно омывал мое новое тело, молнии послушно озаряли мой новый путь. Ощущение безграничной силы пьянило.

Вот она, воля!

Эйфория абсолютной свободы завораживала и покоряла.

Я увидел неподалеку стоящего лося. Сохатый дремал в ельнике. Совсем близко. Успею поиграть. Лось почувствовал опасность слишком поздно. Попробовал было уйти, да куда там! Он кричал спросонья: «Убью, убью, не подходи!..» Дуралей.

Я вскочил ему на спину и, ухватив за рога, резко рванул набок. Лося закачало, он повалился, размахивая ногами. И я тут же до конца свернул ему шею. Сладко хрустнули лосиные позвонки. Добыча забилась в судорогах. Я взрезал ножом горло лося и вволю напился горячей крови. Я пил, а он был еще жив. Я хлебал солоноватую кровь, когтями удерживая дрожащее в предсмертных конвульсиях тело. Да, да, да!.. Вскоре он издох.

Дьявол с этим глупым лосем, нужно спешить! Меня ждут срочные дела.

Вот наконец и знакомый овраг. Место моей первой битвы. Моей боевой славы. А вон и я сам, валяюсь на мертвой панде. Ого! Воды-то сколько...

Прыгнув вниз, рассекая воду, я подошел к Бонифацию Македонскому, человеку.

6

Он неподвижно лежал на медведе, почти не дышал... Дождь лил нещадно. Вода стремительно прибывала. Уже почти по пояс. Я снял спящего человека с медвежьей туши. Взял его на руки, словно младенца. И понес в пещеру.

Какой же он легонький и беззащитный! Еле дышит. Совсем плох. Надо ускориться. И я помчался, что было сил, оберегая человека от веток, бьющих в лицо, стараясь не сильно беспокоить слабое существо резкими толчками.

В пещере положил его в пустую палатку, раздел, насухо растер сначала полотенцем, потом специальной спиртовой настойкой. Укрыл несколькими шерстяными одеялами: пусть согреется как следует.

Затем приготовил теплый коктейль из витаминов, стимуляторов и глюкозы. Немного приподняв голову Бонифация, напоил его. Хоть и спящий, он потихоньку выпил все, ни разу не поперхнувшись.

Еще через полчаса дал ему литр теплого молока с медом: в одном из ящиков лежал специальный порошок, вроде детского питания. Я его растворил, потом добавил меда. Бонифаций все выпил, до последней капельки. Так смешно, он спит, но все равно пьет. Словно грудной ребенок.

Я промокнул губы Бонифацию полотенцем и решил больше не беспокоить. Пусть спит, приходит в себя.

Отошел от палатки. Захотел покурить. Встал у входа в пещеру. Вдруг откуда-то вылетела большая и красивая черная бабочка. Видимо, попала под дождь, спряталась снаружи в щелочке и наконец-то добралась до безопасного места.

7

Бабочка покружила у фонаря, подлетела ко мне, села на пол. Я наклонился, пытаясь рассмотреть нежданную гостью поближе.

Огромные крылья, величиною с ладонь, бархатисто-черные, с ярко-красным узором посередине и темно-синей окаемкой. Бабочка забавно перебирала ножками, шевелила усиками и вальяжно, не торопясь, то поднимала, то опускала шикарные крылья, словно давая мне возможность по-настоящему оценить их изумительную окраску. Я услышал ее голос: «Тепло, тепло, не дождь, не дождь, хорошо, светло...»

И тут молния ударила в дерево, стоявшее перед самой пещерой. От оглушительного треска и ослепительной вспышки я дернулся, не удержал равновесие и упал.

Грязно выругавшись, поднялся. В ушах звенело. В глазах плавали красные пятна. Резкий запах озона действовал на нервы. Да еще и к ладони пристало что-то мокрое и противное...

Это оказалась та самая бабочка. Когда падал, я раздавил ее. Насекомое несколько раз судорожно дернуло крыльями. Потом затихло. Мерзкий крылатый таракан.

Я брезгливо вытер ладонь о каменную стену. Что-то не давало мне покоя.

Я раздраженно обернулся.

Там, в пещере, спал Бонифаций Македонский. Человек, которым я был давным-давно.