В объективе моей любви

Диана включила телевизор, по которому идет какое-то шоу про выживание на необитаемом острове. Я ставлю поднос на тумбу рядом с кроватью. Взяв по тарелке, мы устраиваемся в ее изголовье и устремляем взгляды на экран.

За время моего недолгого отсутствия Ди успела заплести волосы в небрежную косу и сейчас совсем не похожа на проспавшего весь день человека.

– Что бы ты взял с собой на остров? – интересуется она.

– Спички, – отвечаю я, уверенный, что и дня бы не продержался вдали от цивилизации. – А ты?

– Палатку.

– Что? – удивляюсь я. – Да ее же первую снесет во время шторма.

– Какого еще штора?

– Такого. Там всегда случаются природные катаклизмы. Ты разве не знала?

– Значит, меня унесет вместе с ней. Зато я буду спать в комфорте, а ты на песке.

– Так мы там вместе, на этом острове?

– Таков план, – кивнув, она поворачивает голову в мою сторону. – А ты хотел застрять на необитаемом острове с кем-то другим?

– Я бы предпочел вообще нигде не застревать.

Улыбнувшись, Ди возвращается к тарелке с огромным количеством пасты.

– Я сейчас лопну, – признается она.

– Ешь. На острове придется голодать.

– Мы возьмем с собой Майю. Она точно знает, как выживать в экстремальных условиях. – Ненадолго задумавшись, она продолжает. – Я думала, ты скажешь, что возьмешь с собой фотоаппарат.

– И чем бы он мне помог?

– Я бы взяла с собой коньки, – признается она, глядя на экран.

Я собираюсь поспорить с ней, как вдруг понимаю, к чему она клонит. Окажись мы на корабле, который терпит крушение, мы бы в первую очередь спасали то, что определяет нашу личность. Конечно, я бы потянулся за фотоаппаратом. Возможно, даже бросился бы за ним в воду. Просто потому, что не знаю, кем буду без него.

– Ты права. Я бы взял камеру с собой.

Она возвращает тарелку на поднос и, отпив немного компота, забирается назад под одеяло.

– Я теперь не усну, – сокрушается Диана.

Я ставлю свою тарелку на пол рядом с кроватью и ложусь, повернувшись к ней лицом.

– Собираешься всю ночь смотреть ток-шоу?

– Похоже на то. Составишь компанию?

– Конечно, – охотно соглашаюсь я, хотя знаю, что ближе к полуночи меня начнет клонить в сон.

Спустя час Диана выключает телевизор и принимает аналогичную моей позу. Теперь мы лежим друг напротив друга. Если бы не включенный светодиодный ночник, нас бы поглотила непроглядная ночь.

– Как нога? – задаю я самый безопасный из всех вопрос.

– Немного болит. А как твое портфолио?

– Все еще в процессе.

На этом все безобидные темы заканчиваются.

– Расскажи о себе, – просит Диана. От ее приглушенного голоса я весь покрываюсь мурашками.

– Да ты уже почти все знаешь.

– Неправда.

– Правда, – спорю я. – Ты знаешь обо всех моих увлечениях. Ты видела фотографии, которые я делаю. И ты в курсе, какой колодой я играю в Hearthstone.

– Этого мало. Давай блиц? – предлагает она.

– Начинай.

– Время года?

– Зима.

– Время суток?

– Ночь.

– Животное?

– Кролик.

– Цвет?

– Зеленый.

– Еда?

– Паста с курицей.

– Прекращай, – Диана закатывает глаза.

– Ладно-ладно, – кивнув, я перестаю валять дурака. – Мне нравится осень, раннее утро и бледно-желтый цвет. Я не испытываю большой любви к животным, но мне понравилось заботиться о них. В детстве я питался ужасно невкусной едой, так что любое съедобное блюдо автоматически становится моим любимым.

– Это… из-за твоих родителей? Они тебя плохо кормили? – меня трогает тревога в ее голосе, но я расстроен, что наш разговор снова скатился в эту степь.

– Типа того, – шепотом отвечаю я.

– Мне жаль, – она наощупь находит мою руку под одеялом и крепко ее сжимает.

Я вспоминаю то, о чем не хотел говорить ей с самого начала, но теперь осознаю, что больше не могу молчать.

– Мама села за руль в пьяном состоянии. – Как же, черт возьми, трудно произносить эти слова вслух. – Они поехали в магазин, где проходила распродажа алкоголя. В момент аварии я переписывался с папой. Когда он вдруг перестал отвечать, я сразу понял, что что-то случилось. Но все равно продолжал отправлять ему сообщения. Десятки, а потом и сотни сообщений. Я впал в настоящее безумие. Когда пришел полицейский, я сказал ему, что он все перепутал. Что я прямо сейчас переписываюсь со своим папой. Что он и мама вот-вот вернутся домой.

– Сеня… – Диана придвигается ближе и обнимает меня одной рукой, как обнимал ее я этим утром.

– Когда он забрал из моих рук телефон и увидел все эти сообщения… Только тогда до меня дошло, что их больше нет.

– Когда мой брат перестал тебе отвечать… – она зажмуривается, видимо, осознав, что натворила.

– Я словно заново прожил тот день. И сейчас, когда оказалось, что он не просто игнорировал меня, а умер, как и родители…. Выходит, что все повторилось.

– Прости меня, – заплакав, Ди убирает руку и отстраняется, словно теперь стыдится быть рядом.

Несмотря на разрывающееся от боли сердце и наполненные слезами глаза, я понимаю, что еле сдерживаюсь, чтобы не поцеловать ее. Как же сильно хочется прижать ее к себе и обнимать-обнимать-обнимать!

– Я и подумать не могла, что тебе так тяжело, – сокрушается она, видимо, продолжая прокручивать в голове услышанное.