В объятьях олигарха

В то же утро Митя Климов собирался на встречу с Деверем, но никак не мог избавиться от банкира Невады. Третий день пьяный в дупель банкир не покидал его номер, можно сказать загостился. Питье и закуски им доставлял половой из нижнего ресторана, а девок, когда приходил каприз, по–европейски вызванивали по телефону. Номер превратился в притон, заполненный одуревшими от паленой водки людьми, среди которых, надо отметить, больше всех шума и грохота производил «тимуровец» Ваня Крюк, произведенный Митей в пажи. Климова нездоровая обстановка не угнетала, на улицу он предпочитал не соваться, а в веселой неразберихе время летело незаметно. Джек Невада пил круто, но скучно. Его интересы замкнулись на трех вещах: водка, бабцы и желание втолковать Климову, каким необыкновенным существом является руссиянский банкир. Стоило ему продрать зенки, опрокинуть стакан, как он начинал внушать Мите, что преуспевающий банкир может быть только евреем или немцем. Самые надежные банкиры — в Самаре. Банкир — не профессия, а медицинский диагноз. Банкир двигает прогресс, как мотор тачку… И прочее в том же духе, повторяемое и расписываемое на все лады. Налив бельма, Джек Невада обыкновенно затевал покер с Ваней Крюком. Играли «на запись», понарошку, но за несколько дней Невада спустил пацаненку все, что мог: одежду, пластиковую карточку, документы, Самарское и все остальные отделения банка «Континенталь», после чего начал подбивать Митю утопить «тимуровца» в ванне. У него случился настоящий приступ буйства. Растопырив пальцы, орал, что не потерпит, чтобы малолетний катала засирал ему мозгу. Мальчик от ужаса забился в свое вечное пристанище под кроватью. Митя успокоил разбушевавшегося банкира, напомнив, что в элитных отелях для руссиян нет ванн, есть только рукомойник и сортирное очко. Но если утопить пацаненка в сортире, им самим негде будет оправляться. С этим банкир вынужден был согласиться.

В первый раз, когда банкир отрубился, они с Ваней тщательно обследовали его от пяток до макушки, ища подслушку. Банкир оказался чистым. «Ничего не значит, — заметил Ваня. — Надо брюхо вскрыть. Им в брюхо часто засовывают». — «Тебе–то, шпингалет, откуда знать?» — удивился Митя. «Тимуровец» не ответил, потому что начал задыхаться. Его часто теперь корежило и ломало. Митя оставил его при себе с условием, что тот откажется от наркоты. Ваня с радостью согласился и тем самым обрек себя на адские муки. Климов жалел страдальца, готов был взять условие назад, но «тимуровец» проявлял какое–то патологическое упрямство, словно в нем ожили гены предков. Когда пришлые девки кололись при нем, дразнили, лишь гордо отворачивался. Климов испытывал к нему неподдельное уважение, если не сказать больше. Увы, скоро им предстояло расстаться навсегда.

…По телефону ему передали кодовую фразу — место и время встречи. В половине двенадцатого на пересечении проспекта Троцкого (бывший Комсомольский) и улицы Алика Коха. Оставалось полтора часа, но ускользнуть незаметно не удалось. Джек Невада вцепился в него, как клещ. К несчастью, выпал редкий пересменок, когда он был почти трезвый.

— Куда, Митек?! — вопил банкир, как оглашенный, разбудив двух дремавших на полу красоток. — А я?

Мите не в первый раз пришло в голову, что, возможно, служба Деверя ошиблась в этом человеке и, наверное, зря он не последовал мудрому совету «тимуровца».

— Отдохни, развлекись, Джек… Я ненадолго и сразу вернусь.

— Не–не–не! — Банкир подпрыгивал на одной ноге, пытаясь второй попасть в штанину престижных холщовых джинсов. — Я с тобой, я с тобой.

— Куда со мной? Джек, послушай. Мне надо с одним человечком побазарить без свидетелей. Бизнес, Джек.

— Врешь, врешь, врешь, — капризно ныл банкир, напялив наконец штаны. — Думаешь, у Невады монета кончилась? На–ка, гляди! — Он вывернул из потайного кармана пучок баксов, перехваченный резинкой. — Сволочь ты, Митек! Без меня к цыганам, да? А Невада подыхай от скуки. Не по понятиям, Митек.

«Тимуровец» высунулся из–под кровати, гримасничал. Девицы на полу опять мирно посапывали. Кто–то еще копошился за перегородкой на толчке. Митя прикинул: выхода нет. Банкир, кем бы он ни был, сам по себе не угомонится. Митя ткнул его пальцами в солнечное сплетение. Когда тот согнулся, оглушил несильными ударами по тыкве и по позвонкам. Банкир, тяжко вздохнув, распростерся рядом с дамами.

— Пригляди за ним, Ванюша, — велел Митя. — Как проснется, сразу наладишь покерок.

— А если спросит?

— Скажешь, слезал с кровати и хряснулся.

— Про тебя если спросит, Митрий?

— Скажи, блевать побежал, скоро вернется.

— Дядя Митрий, вы правда вернетесь?

В словах маленького человечка было столько муки. Митя почувствовал себя киллером.

— Куда я денусь… Хочешь, пока на кровати полежи.

— Не надо меня обманывать, дядя Митрий.

— А ты не будь сопляком. Вон конфеты, марафет, водочка. Пируй, пока пируется. Все когда–нибудь расстаются.

Ваня пыхтел, сопел. Ручки, ножки тряслись, выдавил с лютой тоской:

— Хоть бы поскорее в больницу забрали.

Митя ничего не ответил, ушел.