В объятьях олигарха

К месту встречи приехал за десять минут до срока, расположился на скамейке в тени под липой. Закурил, любуясь городским пейзажем. Асфальт парил и прохожие передвигались, как сонные мухи. Будто в мареве, покачивались на проспекте потоки машин, одолевая по метру в час. Но те, кто сидел в дорогих тачках, предпочитали хоть целый день добираться с одной улицы на другую, лишь бы не смешиваться с быдлом на тротуарах. В Москве давно было два города: тот, где наслаждался покоем Митя Климов, и другой, скользивший на иномарках мимо; они нигде не смыкались. Был, конечно, и третий, в подбрюшье столицы, за фасадами Садового кольца, через который провел Митю недавно «тимуровец», где обитали существа, горделиво отрекшиеся от людского звания… Митя не хотел думать о том, что все равно неподвластно уму, прикрыл глаза и окликнул Дашу, но как ни напрягал чувства, любимая «матрешка» против обыкновения не явилась на зов. Зато рядом на скамейку, словно выткавшись из городского смога, опустился Деверь. На сей раз он выглядел не преуспевающим барином, а, скорее, рядовым обывателем после посещения пункта прививки. Помятый костюм с латками на локтях, стоптанные ботинки, в руке авоська с пятком пустых пивных бутылок. На лице блаженная гримаса руссиянина, удачно наведавшегося на помойку. Лишь стойкий офисный загар и чересчур вольная осанка могли натолкнуть внимательного наблюдателя на мысль, что это перевертыш.

Митя бросил взгляд по сторонам и не увидел ничего подозрительного.

— Поздно спохватился, — недовольно пробурчал Деверь. — Выходит, не научили, что нельзя спать в городе на скамейке?

— Я не спал, — возразил Митя. — Я думал.

— О чем?

— Не знаю. — Это был честный ответ, Деверь так его и воспринял. Но посочувствовал.

— Не огорчайся, не ты один. Большинство из нас вряд ли смогут объяснить, о чем думают. Последствия глобального психотропного штурма. Больше того, мало кто понимает, зачем живет. Крутимся, как рыбы в аквариуме. Ждем, когда сверху подсыпят корма. Писатели пишут книги, крестьяне пашут землю, кто–то рассчитывает траектории бомбовых ударов, нищий просит подаяние, бандиты убивают, политики вещают о светлом будущем… Спроси любого, зачем он это делает, не ответит… Но это ничего, Митя, скоро все изменится… Догадываешься, зачем позвал?

— Конечно. Когда?

Деверь потер одну из пуговиц на пиджаке, включил на всякий случай портативный скрадыватель шумов.

— Четырнадцатого. На день триумфа. Слышал про такой праздник?

— Я смотрю телевизор… Вы сказали, скоро изменится. Как это может быть? Разве реки поворачивают вспять? Разве убитые воскресают?

— Бывает и так, представь себе. Еще как бывает. Но у нас никто не умирал. Это морок, страшный сон наяву… Митя, у тебя сомнения, колебания? Говори сейчас, другого раза не будет.

— Сомнений нет. — Митя усмехнулся. — Откуда им быть. Но есть вопрос. Разве не надежнее послать робота? Я в хорошей форме, но всего лишь человек.

— Господи, помилуй нас грешных. — Деверь провел рукой по глазам, словно ослеп от весеннего солнца.

— Это весь ответ? — спросил Митя.

— Мальчик мой, но в этом вся суть. — Деверь выглядел изумленным и встревоженным. — При чем тут робот? Ну скажи, при чем тут робот?

— Действительно, при чем тут робот…

— Тебя послали и ничего толком не объяснили. Жертвоприношение. Древний ритуальный обряд. Пролитие живой, безвинной крови. Апелляция к высшим инстанциям. Робот способен подать сигнал к кормежке, но не к бунту. Нация крепко спит и не способна к сопротивлению. Ее может разбудить лишь укол в сердце. Скажу больше, я не верю в быстрый успех, процессы стагнации зашли слишком далеко. Но нельзя сидеть сложа руки. Надежда меркнет день ото дня. Если мы ничего не предпримем, это сделают следующие поколения, но начнут они с того, что проклянут нас, своих предков. О Господи, как сказать, чтобы ты понял…

— Успокойтесь, зачем так нервничать? — Мите вдруг стало жалко этого растерянного человека, почти как недавно «тимуровца». — Вы хорошо растолковали. Дело житейское. Я должен умереть, чтобы спящий проснулся.

Деверь смотрел оторопело.

— Климов, кто ты такой? Кем себя ощущаешь?

Климов ответил уклончиво:

— Вам повезло, господин Деверь, вы не зомби. А я им был почти всю сознательную жизнь. Это большое паскудство. Обратно в то состояние я не вернусь.

Деверь отвернулся от Мити, глядел себе под ноги. Митя его не торопил, хотя пора было перейти к делу. Хватит пустого трепа. На этой скамейке он окончательно распрощался со своим прошлым. А будущего у него не было никогда. Его не было уже в момент зачатия. Не то место выбрали родители, чтобы затевать любовные игры.

Деверь придвинулся ближе, положил ему руку на колено.

— Не горюй, Климов… Человеком быть нелегко, но это единственный путь к спасению.

— Я все понял, — повторил Митя, избегая сочувственного, обволакивающего взгляда Деверя, наполненного энергетической глубиной, — эманацией духовной поддержки. Он в ней не нуждался. Он ни в чьей поддержке больше не нуждался. Отныне слишком тесный контакт с себе подобным существом мог его только расслабить.

— У меня есть просьба.

— Говори.