В объятьях зверя (СИ)

— Пятнадцать минут восьмого, — качал головой Деймон, глядя на наручные часы, когда Кэтрин приходила к нему.

— Должна же я как-то показать тебе, что обижена.

Деймон упрекал Кэтрин в опоздании только тогда — чтобы услышать эту фразу, после которой обижаться уже совсем не хотелось.

Деймон свернул с протяженной улицы ко входу в Гранд Парк. Влюбленные пары, дети — на велосипедах и самокатах, с шариками, мороженым и всевозможными игрушками, молодежь — со скейтбордами, люди постарше — с газетами. Вокруг слышен смех и увлеченные разговоры. Отчего-то, вернувшись в Лос-Анджелес, он впервые чувствовал себя так легко, так спокойно. Хотелось снова обойти все эти аллеи, вдыхая полной грудью этот особый, так знакомый летний свежий воздух, в котором смешивались ароматы трав и распустившихся цветов. Он не был здесь уже очень давно, но помнил каждый поворот, кажется, каждую тропинку, каждый пруд, и ему хотелось улыбаться, когда он видел такие знакомые места: они возвращали его в самое дорогое, светлое, доброе время.

В какой-то момент впереди Деймон увидел ярко-красную табличку. Он подошел ближе и, рассмотрев ее, убедился, что не ошибся. Большими печатными буквами на ней было выведено: «Пингвинов не кормить!» Неизвестно, откуда такая табличка взялась в этом парке — может быть, сделали местные шутники, а может, когда-то она действительно была актуальна. Летними вечерами, оказавшись в этом парке, Деймон и Кэтрин неизменно встречались около нее, потому что найти ее было легче всего.

Деймон тронул табличку ладонью, и по его губам скользнула улыбка. Он стоял так несколько секунд, но из его мыслей его вырвал звонкий, полный нетерпения голос. По коже пробежали мурашки.

Этот голос Деймон узнал бы из сотен, из тысяч других голосов. Он до сих пор очень хорошо его помнил. И так часто слышал во снах.

— Деймон!

Деймон мгновенно поднял голову, и, кажется, в этот момент кровь в жилах застыла.

На другом конце небольшой тенистой аллеи стояла Кэтрин. Улыбающаяся, с румянцем на щеках, в легком, казавшемся почти невесомым, летнем цветном платье… Тот же лукавый прищуренный взгляд, кокетливая улыбка, горделивая осанка. Она была такой, какой он запомнил ее навсегда. Жаркое лето. Яркое солнце. Его воздух.

Что сейчас происходило? Еще оставался кусочек сознания, который предательски твердил: это невозможно. Но это уже не хотелось даже слышать.

Деймон выдохнул и не помня себя, не чуя под собой ног, метнулся к ней.

— Кэтрин… — прошептал он, прижав к себе девушку.

Он смотрел в ее знакомые, такие родные карие глаза, и мышцы слабели. Отвести взгляд от этих горячих глаз было невозможно. Деймон робко улыбнулся, до конца не веря в происходящее, и в этот момент, когда Кэтрин коснулась его щеки своей теплой ладонью, ему показалось, что через него прошел мощнейший разряд тока.

— Надеюсь, Вы не собирались кормить здесь пингвинов, мистер Сальваторе? — хихикнула она.

И наверное, лишь в эту секунду пришло понимание: она не уйдет. Не исчезнет, не растворится в воздухе, не окажется видением, не станет тенью. Она рядом с ним — обнимает его за плечи, смеется, улыбается ему. Она жива, и все хорошо. Деймон, громко засмеявшись, подхватил Кэтрин и под ее смех закружил ее.

Сколько дней он ждал этого момента… Сколько лет он бессмысленно искал в девушках ее, зная, что все равно не сможет найти? Сколько ночей подряд он просыпался, когда она приходила к нему на мгновения, но затем исчезала, как туман? Сколько раз он пытался хотя бы на миг продлить эти минуты, зная, что это сон, но по-прежнему надеясь вернуться к ней? Он прижимал ее к себе и чувствовал, как его душа, умершая в тот день, когда остановилось сердце Кэтрин, оживает, как глубокие, до сих пор кровоточившие раны в сердце, которые не смогло залечить время, затягиваются, будто какой-то всесильный лекарь лишь коснулся их. Сейчас Деймон был подобен уставшему страннику, который спустя много лет наконец-то вернулся домой.

— Ты меня раздавишь, — шепнула Кэтрин, хихикая и обнимая его за шею.

Деймон слушал ее голос, смотрел в карие глаза, обнимал ее, и ему хотелось смеяться, как маленькому мальчишке, когда он понимал, что это не сон, что она не исчезнет.

— Боже мой, как же я по тебе скучал… — едва слышно произнес он, наконец опустив ее на землю и прислонившись своим лбом к ее. — Кто бы только знал…

Кэтрин ничего не ответила, а лишь запустила руку в его мягкие густые волосы и потянулась к его губам, оставив на них нежный поцелуй и приятный фруктовый привкус. И это было понятнее тысячи слов.

— Уведи меня, — прошептала она. — Покажи мне вновь все эти места… И расскажи обо всем.