В объятьях зверя (СИ)

Оставив личные проблемы за порогом дома, Ребекка хотела с головой погрузиться в работу, чтобы немного отвлечься, тем более что дел накопилось немало, но сконцентрироваться на них так и не удалось. Несколько раз в этот день у Ребекки произошел такой же приступ, как во время разговора с Марселем: острая боль, которая особенно сильно ощущалась в левой части головы, вспышки в глазах и на несколько секунд — словно бы полное выключение из реальности. После — постепенно, очень медленно нарастающая головная боль, из острой переходящая в ноющую, которая все сильнее словно жестким обручем стягивала голову. В голове сразу же мелькнула единственная мысль: возвращались мигренозные приступы. Мигренью Ребекка страдала с семнадцати лет — приступы начались вскоре после гибели родителей и могли случаться по несколько раз в месяц. Симптомы были очень схожи: резкая головная боль, светобоязнь, мерцание в глазах, тошнота. Своевременная диагностика и правильно подобранное лечение со временем помогли совладать с заболеванием, хоть и не купировали окончательно, так что теперь мигрень беспокоила Ребекку не чаще одного-двух раз в год, что казалось не таким уж страшным по сравнению с теми болями, с которыми Ребекке приходилось справляться несколько лет назад. Примерно рассчитав время, она вспомнила, что последний приступ был около восьми месяцев назад, но тогда причина была очевидна: вернувшись в Нью-Йорк с Гавайев, где они с Марселем проводили свой отпуск, Ребекка на следующий же день отправилась в Рим по вопросам работы. Скачки давления, утомление после перелета, два взлета и две посадки за два дня в конечном итоге дали о себе знать. Сейчас же видимых причин для нового приступа не было: Ребекка не чувствовала переутомления, следила за распорядком дня и питанием и в целом чувствовала себя хорошо. В душу закрались сомнения, и, еле перенеся этот рабочий день, спасаясь лишь обезболивающими, Ребекка твердо решила в ближайшие дни обратиться к врачу.

— Уснула?

Деймон стоял, прижавшись поясницей к столешнице, с кружкой чая в руках, когда на кухню, где горел приглушенный свет, зашла Елена.

Девушка кивнула, достав для себя чистую кружку и налив в нее еще теплый ароматный английский чай.

— Почти сразу, даже сказку читать не пришлось. У Никки сегодня было действительно много впечатлений, — улыбнулась она.

Елена, поджав губы, усмехнулась.

— Вы с Энзо очаровали Никки, кажется, с первого взгляда. Перед тем, как уснуть, она спросила, придете ли вы завтра.

По губам Деймона скользнула улыбка, и на мгновение он опустил взгляд, но уже через пару секунд вновь посмотрел на Елену.

— Елена, у тебя… — в этот момент Деймон замолчал, будто бы пытаясь подобрать слова. — Классная дочь, — наконец выдохнул он и усмехнулся, видимо, сам позабавившись своей неспособности как-то по-другому выразить свои чувства. — Мне тридцать три, я президент крутой компании, на работе разговариваю исключительно матом, и некоторые мои партнеры свято верят, что дома я устраиваю оргии и пью кровь младенцев. Но, черт возьми, мне кажется, я растекаюсь мороженым по полу, когда Никки делает нам с Энзо комплименты. Сейчас этого, наверное, от нее легко добиться, а лет через пятнадцать за одно такое слово, уверен, парни будут бить друг другу морды, — рассмеялся Сальваторе. — Я сильного отцовского инстинкта никогда не испытывал, но, признаюсь честно, сегодня мне стало реально интересно, какая компьютерная игра у свинки Пеппы любимая. Кстати, она называется «Веселая курица», — не скрывая гордости, поведал он, и Елена рассмеялась. — И с Энзо то же самое! Это…что-то невероятное.

— Знаешь, — задумчиво произнесла Елена, — когда Никки вернулась ко мне, я…

Девушка с шумом выдохнула, размышляя над тем, как можно описать то, что она чувствует.

— Я словно бы снова начала жить. Мир вокруг стал каким-то другим. Ярким. Интересным. Живым. Ей всего два года, а мне кажется, будто она была рядом со мной всю жизнь…

Деймон внимательно наблюдал за Еленой и, глядя в ее глаза, светившиеся искренним, неподдельным счастьем, чувствовал, насколько сильно ему нравится видеть ее такой. В душе наступал покой и приходило понимание: теперь все так, как и должно быть.

— Деймон, — вдруг позвала она, вернув его к реальности. — Я хотела сказать… Спасибо тебе. То, что ты сделал для меня… Наверное, я никогда не смогу отблагодарить тебя за это. Ты вернул мне самое дорогое, — прошептала Елена.

— Я не знаю, что может быть нужно ребенку, тем более в таком возрасте, кроме любящей матери, — ответил он. — Знаешь, — немного помолчав, вдруг задумчиво произнес Деймон и посмотрел куда-то вдаль, — что бы ни происходило, я, наверное, навсегда останусь при своем мнении: каким бы Стефан ни был моральным уродом и козлом, он хороший отец. У него никогда не горели глаза так, как в тот момент, когда он рассказывал о Никки. Это не подделать. Но как бы сильно отец ни любил своего ребенка, он не сможет одного: заменить ему мать. Вы с Никки нужны друг другу. И лично для меня в этом единственная истина.