В объятьях зверя (СИ)

— Ну, это ничего, — заверила миссис Сальваторе, с теплотой коснувшись плеча Елены, — у вас со Стефаном будет масса времени, чтобы привыкнуть. А там, глядишь, и второй ребенок появится. Правда?

Кажется, услышав последнюю фразу Изабеллы, и Стефан, и Елена как-то дернулись и на мгновение замолчали.

— Да, — наконец протянул Стефан. — Конечно. Я, как и всякий мужчина, хочу иметь еще сына, но чуть позже. Сейчас все наше время посвящено маленькой принцессе, и знаешь, больше никому не хочется его отдавать.

— У тебя прямо глаза горят, когда ты говоришь о дочери, — улыбнулся Грейсон.

Взглянув на отца Деймона. Елена, кажется, только сейчас поняла, насколько они были похожи: у Грейсона тоже были четко очерченные скулы, правильные черты лица, а главное — такие же пронзительные, яркие голубые глаза, в которых горел огонек, который, несмотря на морщины на лице и на пепельную седину, которая серебрилась у него на висках, ясно говорил о том, что в душе он еще совсем молодой. Но Грейсон выглядел намного добрее и дружелюбнее своего сына — по крайней мере, так показалось Елене.

— С ее появлением я узнал, что такое счастье, — сказал парень, и Елена увидела, как у него заблестели глаза. — Грейсон, ты сам отец, мне ли тебе говорить о том, как сердце замирает, когда держишь на руках своего ребенка или просто видишь его улыбку. С появлением Никки я словно бы попал в другой мир, о котором ничего не знал раньше, и я безумно благодарен Елене за то, что она мне его подарила.

Стефан приобнял жену за плечи и притянул к себе, и ей показалось, что через нее прошел разряд электрического тока. Слушать это все было мерзко.

— Берегите друг друга, — попросила Изабель, и Стефан с полуулыбкой кивнул.

Время текло неспешно под размеренные разговоры на самые разнообразные темы, сопровожденный дорогим алкоголем и изысканными деликатесами, от которых ломились столы. Стефан улыбался Елене, держал ее за руку и прижимал к себе, целовал в щеку, и ей было до зубного скрежета мерзко осознавать, что все это — талантливая игра на публику, что уже утром от этого заботливого и доброго мужа не останется и следа. Члены семьи Сальваторе дружелюбно и с заботой относились друг к другу и к Елене, но теперь, после того, что ей пришлось пережить, она не могла принимать эти улыбки за истину. Теперь Елена попросту боялась взглянуть на мир вокруг себя: было страшно понять, что он такой же фальшивый — как и Стефан.

Увидев Елену среди других гостей праздника, Деймон почувствовал, как внутри в одно мгновение разгорелся огонь. День рождения, шумный ресторан, ее распущенные волосы, платье в пол, даже макияж — все до боли напоминало ему тот злополучный день, когда организм Кэтрин дал тревожный «звоночек», который вскоре поделил их с Деймоном жизнь на «до» и «после». Деймон и Елена встретились на несколько мгновений глазами в толпе гостей, и, странное дело, — никто из них не отвел взгляд. Мурашки по коже. В крови словно бы ледяная вода. Сердце заходится в бешеном темпе. Вот только чувства внутри слишком разные. У Елены — страх, чувство какой-то беспомощности перед одним его взглядом. У Деймона — как ни странно, нестерпимое желание продлить этот момент, ухватиться за взгляд этих до боли знакомых карих глаз, как за последний мост, который мог бы привести его туда, куда дорогу нужно было уже забыть. Нужно было, но никак не получалось. И самым страшным для него было осознание, что внутри ему ничего не твердило: «Остановись. Это не Кэтрин!» Все было будто бы так, как и должно быть.

Весь вечер Елена старательно избегала Деймона, и он не мог этого не заметить. Для него это было в какой-то степени забавным, но теперь все больше раздражало.

Весь вечер девушка чувствовала легкую тошноту и головокружение, и сейчас, когда недомогание стало сильнее, хотела выпить стакан холодной воды. Взяв стакан, она уже хотела было пройти обратно к столу, но чуть не врезалась в грудь Деймону. Елена подняла на него взгляд и вздрогнула. В таком же строгом, только черного цвета, костюме, как у Стефана, только более небрежный и от этого какой-то…естественный, что ли. Елена, пролепетав тихое «извини», хотела было уйти, как услышала раздраженный голос брюнета.

— Елена, хватит от меня бегать, как ненормальная. Я тебе ничего не сделал.

Девушка обернулась. Деймон стоял, положив руки в карманы, и в упор смотрел на нее. Эта фраза напомнила ей слова Энзо, только звучали они не с обидой, как это было у итальянца, а, скорее, с упреком.

— Потому и бегаю, чтобы и дальше ничего не сделал, — ответила Елена и поспешила уйти, вызвав у Деймона снисходительную усмешку.

Время близилось к двенадцати, и самочувствие Елены только ухудшалось: перед глазами все плыло, к горлу подкатывала тошнота, так что даже старый-добрый прием «выйти на улицу и подышать свежим воздухом» не помог, а в мышцах была невероятная слабость. Все это смешивалось с волнением за Никки, которую они со Стефаном оставили с няней.

— Стефан, — девушка легонько тронула за руку своего мужа. — Пожалуйста, можно мне уехать домой? — обессиленно попросила она.