В объятьях зверя (СИ)

Годы шли, ребята взрослели, и у каждого из них появлялись свои радости, переживания и проблемы. Деймон все реже появлялся в доме дяди: несмотря на все попытки Грейсона контролировать его, он рано почувствовал вкус свободы и с головой окунулся в «жизнь на полную катушку». Теперь он встречался с братом и сестрой разве что на семейных праздниках, которые, было видно, ему были неинтересны. В конце концов, живое общение полностью вытеснили редкие СМС-ки и поздравления с Новым годом, Рождеством и днем рождения, когда Деймон неожиданно даже для своих родителей, безо всякой помощи со стороны отца, поступил в Йельский университет — один из лучших не только в США, но и в мире. Оставаться в Нью-Йорке он намерен не был: он чувствовал постоянное давление со стороны отца, обязанность соответствовать знаменитой в городе фамилии, и свободолюбивому Деймону это было далеко не по нраву. Грейсон, конечно, понимал причины выбора сына, но бороться с ним ему откровенно надоело, и он решил не препятствовать, тем более что речь шла о получении престижного образования. На вопросы друзей о том, не беспокоится ли он за сына, Сальваторе-старший отвечал просто: «Только полный дегенерат будет препятствовать тому, чтобы его сын или дочь поступили в Йель. Пусть использует эту возможность, которую он подарил себе сам. Если это не для него — все равно вернется».

И Деймон вернулся — только спустя четыре года и с званием бакалавра Йельской школы бизнеса. За эти четыре года с ним случалось всякое: он оказывался на грани вылета, несколько раз порывался вернуться в Нью-Йорк, иной раз жевал мяту перед важным семинаром, чтобы немного взбодриться или хотя бы заглушить запах алкоголя. Грейсон отпустил сына туда, где не смог бы его контролировать, в глубине души надеясь, что тяжелая программа обучения и жесткий устав вкупе с желанием Деймона получить образование (конечно, его желание избавиться от надзора влиятельных родителей было велико, но не до такой степени, чтобы лишь ради этого поступать в ВУЗ, который его совершенно не привлекал, поэтому у его отца были все основания думать, что Йель он выбрал все-таки осознанно) изменят его образ жизни. Он ошибался. Вечеринки, алкоголь, беспорядочный секс — все это было, и порой он сам удивлялся, как продержался до последнего курса. Просто Деймон очень быстро понял, как стоит поступать, если не хочешь оказаться «застуканным» и, как следствие, отчисленным. Учеба в ВУЗе только усилила в нем природную хитрость и амбициозность, но не удовлетворила в полной мере желание «попробовать все».

Он уезжал трудным подростком, толком не понимающим, чего он хочет от жизни, а вернулся жестким, амбициозным, точно знающим, чего он ст`oит и что ему нужно, но все таким же эгоистичным повесой, который по-прежнему исполнял любую свою прихоть, едва она появится, в погоне за новыми ощущениями.

После возвращения Деймона из Нью-Хейвена* его отношения с отцом стали постепенно налаживаться: для Грейсона было удивительно, что он, несмотря ни на что, окончил университет и все-таки пришел к своей цели, да еще и показал готовность взять в будущем семейный бизнес в свои руки, но не уважать сына за такой поступок он не мог.

Деймон и Ребекка встретились на семейном рождественском ужине. Ему тогда было двадцать три, ей – двадцать один. Деймон с интересом наблюдал за младшей сестрой, с которой не виделся уже несколько лет и которую, бывало, пугал на Хэллоуин, неожиданно выскакивая из темноты и задорно смеясь. Из той забавной белокурой девчонки с двумя смешными хвостиками она выросла в роковую красотку, знающую себе цену, вслед которой завороженно смотрели мужчины. После возвращения из университета Деймон вновь стал ближе общаться с двоюродными братом и сестрой, и его встречи с Ребеккой продолжились. Его нисколько не пугала мысль о том, что он действительно испытывает физическое влечение к собственной сестре, пусть и двоюродной. Напротив, ощущение какой-то запретности происходящего распаляло в нем чувство, которое было сродни азарту, и желание окунуться в этот омут с головой. Ребекка же, хоть и была не из робкого десятка, подобные мысли от себя старалась гнать, пытаясь убедить себя в том, что все, что она чувствует по отношению к Деймону, — просто сестринская любовь. Но время шло, и скрывать то, что сжигало ее изнутри, становилось все труднее. Было понятно, что это не любовь сестры к брату, а что-то более сильное. Опасное. И так влекущее.

Когда однажды Деймон приехал помочь Ребекке с какой-то техникой, и вечером они остались наедине и он взял инициативу в свои руки, видя, что она к нему неравнодушна, но она попыталась оттолкнуть его, он с искренним недоумением спросил: «Чего ты боишься? Я этого хочу, ты этого хочешь. Почему нас должно волновать остальное?» Слова Деймона произвели на нее сильное впечатление. Держать себя в руках, твердя, что это неправильно, что это осудят, уже не было сил, и Ребекка доверилась ему.