В объятьях зверя (СИ)

Елена лежала на кушетке с закрытыми глазами, но не спала. Услышав, как кто-то тихонько открывает дверь палаты, она вздрогнула и мгновенно распахнула глаза, через несколько секунд увидев на пороге сначала Стефана, а затем — вошедшего вслед за ним Элайджу. Майклсон решил дождаться того момента, когда наркотик окончательно выведут из крови Елены, чтобы попробовать поговорить с ней, когда она будет во вменяемом состоянии. Поэтому Элайдже и Стефану пришлось ждать около двух недель, прежде чем своеобразный «курс лечения» был закончен и Елену снова перевели в травматологическое отделение. В тот день, когда Стефан вколол ей эфедрин, она почувствовала невероятный прилив бодрости, много смеялась и разговаривала о какой-то ерунде с врачами, явно не до конца понимая, что происходит. В таком состоянии она находилась около шести часов. Затем позитивный настрой сменился сначала апатией, а потом — вспышками ярости: Елена накричала на медсестру, которая ставила ей капельницу. Вечером у нее началась истерика: девушка просто плакала, ничего не говоря, и не могла толком объяснить, что случилось. Именно это и насторожило врачей, заставив их в конечном итоге взять у нее анализы на содержание в крови запрещенных веществ. Однако Елене повезло: эфедрин — не самый сильный наркотик и зависимость чаще вызывает только со второго или третьего введения, хотя подобие ломки начинается уже и после первого: человеку начинает не хватать бодрости, он хочет поднять себе настроение, а если не получает нужного препарата, то впадает в депрессию, которая может сменяться вспышками беспричинного гнева — именно это и произошло с Еленой. Но врачам удалось стабилизировать ее состояние, промыв желудок и полностью выведя из крови препарат. Серьезных последствий удалось избежать еще и благодаря тому, что доза была относительно небольшой, а вколоть жене новую дозу Стефан не мог: теперь у Елены постоянно брали соответствующие анализы, и повторное обнаружение в крови запрещенных препаратов, конечно, насторожило бы врачей. Поэтому Сальваторе решил оставить эту затею до того момента, пока Елену не выпишут из больницы, тем более, что он, судя по настрою врачей, был уже не за горами: постепенно она шла на поправку.

— Привет, — тихо произнес Стефан. — Как ты?

Елена исподлобья посмотрела на мужа, но ничего не ответила. Элайджу такой взгляд насторожил. Стефан вздохнул, хотя внутри все начинало ликовать: все шло по плану. После двух недель, проведенных в наркологическом отделении под постоянным надзором, на девушку вновь напала апатия: у нее постоянно был сонный взгляд, она была безразлична ко всему происходящему и практически не вставала с постели. Это состояние со стороны очень походило на то, что обычно испытывают наркоманы, когда оказываются на принудительном лечении, будучи лишенными очередной дозы.

— Елена, здравствуй, — поздоровался мужчина.

— Элайджа хотел бы с тобой поговорить, — все так же негромко сказал Сальваторе. — Ты не против?

— Зачем? — прошептала Елена.

— Это не займет много времени, обещаю. Я просто хотел задать тебе несколько вопросов.

— Эл, я оставлю вас наедине, — Стефан кивнул другу. — Думаю, вам так будет комфортнее.

Элайджа не ожидал такого шага от друга, но был очень благодарен ему за такое доверие.

— Спасибо, Стеф, — с горячностью ответил он.

Стефан вышел из палаты. Он нисколько не боялся, что Елена может рассказать обо всем Элайдже: она ненавидела мужа, но была запугана до такой степени, что сейчас против него уже не пошла бы. Но даже если бы она осмелилась попросить у Майклсона помощи, он бы вряд ли ей поверил: план мести, ежедневные побои, наркотики — все это походило больше на сюжет какого-то детектива, нежели на реальную историю, которая могла произойти по вине одного из его самых близких друзей. Тем более что Элайджа был начеку, помня, какой препарат был обнаружен у Елены в крови, и понимая, что человек, имевший дело с наркотиками, даже после «чистки» сделает все, чтобы оправдаться. К тому же, оставив Елену и Элайджу наедине, Стефан дал другу понять: скрывать ему нечего.

— Ты не против, если я сяду? — спросил Элайджа, поставив стул рядом с кушеткой Елены.

Девушка безразлично пожала плечами.

— Как твое самочувствие? — вопрос адвоката стал для нее неожиданностью: она думала, что он сразу начнет разговор с расспросов о наркотиках. Гилберт подняла на него взгляд: мужчина смотрел на нее с сочувствием, но с добротой и искренностью.

— Нормально.

— Что-нибудь болит?

— Тебе правда есть до этого дело? — пробормотала Елена, но в ее фразе не было ни ненависти, ни отвращения, ни каких-либо других эмоций: только невероятная усталость. Казалось, из нее просто достали душу, оставив лишь внешнюю оболочку, которая уже не жила.

Увидев такую реакцию на вполне обычные вопросы, Элайджа насторожился: Елена никогда не общалась ни с кем из своего окружения подобным образом, всегда была добра, приветлива и вежлива.

— Елена, я не желаю тебе зла. Как и Стефан. Как и все здесь. Мы хотим тебе помочь.