В объятьях зверя (СИ)

«Ты можешь верить мне» — теперь эта фраза звучала для Елены, наверное, как самая большая ложь, и неважно, кто ей это говорил. Она доверилась Стефану, на мгновение поверила Деймону… Можно ли было теперь, после всего того, что ей пришлось пережить за эти месяцы, поверить хоть чьей-нибудь улыбке? Едва ли.

— Я уже обо всем сказала тебе.

Майклсон едва слышно вздохнул, в глубине души уже понимая, что особого смысла этот разговор не имеет.

— Как ты сама считаешь, — он решил подойти к вопросу с другой стороны, — что могло повлиять на такое изменение состава крови?

Елена опустилась на подушку и неслышно выдохнула.

— Я… Я не знаю.

Она и правда не могла точно знать причину, по которой у нее в крови оказался эфедрин. Конечно, она обо всем догадывалась, но видимых доказательств не было, а значит, предполагать что-то было бессмысленно.

— Твое состояние как-то менялось? Может быть, прилив энергии, внезапная радость, еще что-то… Тебе нравилось это?

Елена молчала, больно кусая до крови губы. Она просто не помнила об этом. Те несколько часов она пребывала в прострации, и ей казалось, что ей снятся очень яркие сны: вспышки, линии, чьи-то отражения. Но что это было, понять она не могла, а помнила лишь невероятно сильную головную боль, которая накатила, когда она пришла в себя.

— Ладно, — вздохнув, наконец хрипло произнес он, крепко сжав ее руку и посмотрев в глаза. — Не хочу тебя больше мучить расспросами, тебе нужно больше отдыхать. Но я бы хотел сказать тебе вот что. Что бы ни случилось в твоей жизни — со Стефаном, с работой, с друзьями — помни об одном: у тебя есть дочь. Маленький человек, который больше ни в ком не нуждается так, как в тебе. И каждый миг, каждую секунду ты должна думать об этом. Потому что она только в начале своего пути, и ты — та, кто может и должен помочь ей сделать первые шаги, защитить, чему-то научить. Никки — твое отражение, она все будет перенимать от тебя. Именно поэтому ты просто не имеешь право опускать руки. Если у тебя появятся проблемы, просто помни, что у тебя есть семья и есть друзья. И ты всегда можешь на нас рассчитывать.

Елена слушала его, и ей казалось, что сердце вот-вот выпрыгнет из груди. В ушах до боли шумела кровь, а в глазах больно щипало, когда она думала о Никки и в голову приходили мысли, что Стефан когда-нибудь сможет их разлучить.

Элайджа отпустил ее руку и встал со своего места.

— Выздоравливай. Удачи тебе.

Майклсон вышел из палаты, а Елена, не моргая, смотрела ему вслед глазами, полными слез. Когда его шаги стихли, сдерживать себя уже было невозможно: девушка обхватила руками подушку и беззвучно заплакала.

Элайдже казалось, будто бы его кожу обдало жаром, а его шея от волнения покрылась красными пятнами. Он до последнего не хотел верить медицинскому заключению, но по поведению Елены становилось понятно, что оно все-таки правдиво.

«Бедная девочка…» — думал про себя он. «Ну как же так! Все ведь было… Ну зачем ей это?»

Однако ни отвращения, ни презрения по отношению к ней он не испытывал. Наоборот, ему еще сильнее захотелось оградить ее ото всего плохого и постараться убедить Стефана не рубить с плеча, потому что Элайджа ясно понимал: если у Елены действительно появились проблемы с наркотиками, в одиночку она не справится.

Стефан, увидев, как друг, опустив голову, вышел из палаты, тихонько прикрыв дверь, медленным шагом направился к нему.

— Ну как она? — с беспокойством спросил он.

— У Елены один ответ на вопросы: «я не знаю», — покачал головой Майклсон. — Насчет наркотиков все отрицает. Она сейчас не в лучшем состоянии.

Стефан стоял, положив руки в карманы брюк, и смотрел куда-то вдаль.

— Стеф, она совсем молоденькая девчонка, — вдруг сказал Элайджа, и парень перевел взгляд на него. Их взгляды встретились, но уже через мгновение Сальваторе отвел глаза. — Она оступилась. Она сейчас беззащитна, — уже тише произнес он, и его голос дрогнул. — И ей нужно помочь. Послушай, Стефан… — мужчина сделал секундную паузу, стараясь подобрать нужные слова. — Я понимаю, что сейчас принимать решение холодным разумом очень трудно. Но… Она же твоя жена. Мать твоего ребенка. Еще совсем недавно вы были счастливы вместе. Неужели ты лишишь Никки матери, а себя — любимого человека? Такое сложно простить, я не спорю. Но жизнь — это не сказка, и светлая полоса не может продолжаться вечно. Равно как и черная. В жизни каждого человека может наступить момент, когда он может сломаться и оказаться слабее. И смысл семьи как раз заключается в том, чтобы быть рядом. Не дать упасть.

Стефан слушал Элайджу, и, когда он видел, как тот защищает Елену, у него больно сводило скулы от омерзения. Не показать свои истинные эмоции было сложно.

— Пожалуйста, перед тем, как сделать последний шаг… Подумай, Стеф. Все еще можно вернуть. Только вы можете ее спасти, понимаешь?

Стефан поднял голову, и Элайджа посмотрел ему в глаза.

— Ты и Никки. Потому что вы — единственные, ради кого она готова будет бороться.

Стефан глубоко вздохнул.