В объятии Зверя. Том 2

— Решай же скорее! — прорычал Лютый.

— Пошёл вон! — приказал Рейван.

— Не время для брани, — вмешалась Маррей, поглядев в потемневшие от гнева глаза Рейвана. — Корду нужно предать земле.

***

Солнце, пробиваясь сквозь набежавшие тучи, клонилось к закату. Рейван вошёл в дом, где лежала старшая Владычица. С ним были ван Арнульф и Тирно.

— Я знал её, — сказал Арнульф. — Я был мальчишкой, когда она жила в Нордхейме. Она была доброй женщиной.

— И очень красивой, — добавил рудокоп. — Жаль её.

Рейван поглядел на них и промолчал. Неважно, доброй ли она была и была ли красивой. Всё было неважно. Он знал: она спасла Маррей для него. Чтобы он не лишился той, кто могла сделать его хоть чуточку счастливым.

Маррей отошла в сторону, и воины переложили завёрнутое в саван тело Корды на носилки. Рейван пожелал нести мать сам, но Арнульф остановил его.

— Ты же рисс, а она набульская жрица. Не надо. Все увидят.

— Она его мать, а потом уже жрица, — сказал Тирно. — Пусть несёт.

Слова Тирно отозвались у Маррей тянущей болью в животе. Рейван стоял рядом с ней, и она чувствовала его пламенеющий дух, его запах, слышала его дыхание. Она вспомнила ту мягкость и доброту, на которую он был способен, и пожелала подойти к нему поближе, чтобы поддержать. Но не успела: Тирно преградил путь, пройдя к двери. Рейван с Арнульфом вынесли носилки.

Могила в промёрзшей земле была вырыта неглубоко. Рядом лежало нагромождение валунов. Маррей запела тихую песнь, которую всегда возносили Матери жрицы, возвращая мёртвых в её лоно. Она то и дело боролась с дрожью в голосе и со слезами, колющими глаза.

«Не время сейчас плакать, — говорила она себе. — Я должна исполнить долг».

Рейван, Арнульф и Тирно засыпали яму, не произнося ни слова. Когда над поверхностью образовался небольшой холмик, могилу обложили валунами.

— Ну всё, — проговорил Арнульф. — Мы пошли, вождь.

Рейван кивнул, застыв на взрыхлённом снегу.

Солнце уже скрылось за лесом, и ветер стих. Серые сумерки быстро густели, и воздух всё сильнее остывал, заставляя Владычицу содрогаться от мороза. Маррей тихими шагами приблизилась к Рейвану и потянулась рукой к его ладони. Но он резко отвернулся, борясь с тошнотой.

— Причастие? — поняла она, принявшись рыться в сумке.

— Истязает меня, — сплюнул Рейван. — Скоро и я покойник.

Сказав эти слова, он опустился на одно колено и несвязно зарычал.

— Вот, возьми, — Маррей протянула ему пузырёк. — Прими половину. Это поможет унять боль.

Рейван взял и трясущимися руками вылил эликсир в рот целиком. Он знал, что половина не облегчит его страданий, а от излишка хуже всё равно уже не будет.

Рейван глядел на то, как слабый ветер трепал полы плаща Маррей возле его лица. Она стояла близко, и он мог дотянуться до неё, прижаться к её тёплому телу, обрести в её руках утешение. Он чувствовал, что она позволит. Но он не мог: она звала его чудовищем, ласкала Вигга у него на глазах, горячо обнимала Дэрона. От воспоминаний ревность вскипала в Рейване с новой силой.

— Я покойник, — повторил он, стараясь усмирить в себе злые чувства.

Маррей склонилась рядом.

— Я так хотела найти способ исцелить тебя, — прошептала она, коснувшись его заросшей щеки.

— Нет такого способа, — не поднимая головы, ответил он. — Циндер говорил, что его нет. Я никогда не рассчитывал…

— Но я рассчитывала! — воскликнула она, заставляя его взглянуть на себя. — Я так сильно на это рассчитывала!

— Но когда не удалось, пошла к Виггу исполнить долг⁈

Его слова больно хлестнули её. Маррей выпрямилась и отвернулась.

— Раньше ты не был таким, — произнесла она.

Рейван, тяжело дыша, поднялся.

— Всё меняется, — сказал он, скользнув взглядом по тёмному небу. — Но что-то всегда будет неизменно… — Он поглядел ей в глаза и двинулся в сторону крепости.

Маррей хотелось бы думать, что это неизменное — любовь, что родилась между ними. Но от любви теперь остались лишь злость, упрёк и сожаление. Неизменными были лишь ночь и тьма, что окружали их.

***

Горящие чаши в зале пылали неистовым огнём. Праздничные гимны гремели в бешеном ритме. Запах жареного мяса, кислого сыра и мёда настоялся в воздухе.

За главным столом Рейван сидел в окружении вождей и ближайших соратников. Ван Стейнвульф был справа от него, а Колбьорн слева.

— Стейнвульф, каких богов ты уговорил сражаться с тобой на одной стороне? Ты лютовал, как неистовый зверь, на левом крыле, — проговорил Колбьорн. — Выпьем за тебя!

— Выпьем лучше за Харальда, — ответил ван Стейнвульф. — Я любил его! Пусть будут полны мёда для него небеса!

Вожди склонили головы и осушили кубки.

— Эйнар, ты принёс нам сегодня победу — набулы бежали! — сказал Колбьорн. — Выпьем за Верховного вана!

Воины заликовали и подняли новую волну грохота, застучав оружием.

Рейван, сидевший с понурой головой, поднял кубок вместе со всеми и, осушив его, вновь погрузился в раздумья.

— Терзаешься? Не знаешь, какое решение принять? — сказал Стейнвульф, склонившись к нему.

Рейван поднял глаза.

— Забудь о ней, отправь войско, разбей Вигга — ты ведь этого хочешь? Ты станешь победителем и спасёшь свою жизнь. Нанеси решающий удар, которого так жаждешь!