В объятиях бабочки

– Место лучше не придумаешь, везде следы детских шалостей, края траншей осыпаются, так как грунт песчаный, сюда и привезем этих несчастных детей. Нужно выбрать траншею поглубже, там их и присыпим. А вы, Жолбарыс Байкенович завтра обеспечьте активный поиск в этом районе, я думаю, какой-нибудь внимательный «глазастик» заметит кусочек одежды, который предусмотрительно будет выглядывать, – Андрей Павлович осмотрелся, определился с местом, посмотрел на молчуна Асхата, который согласился с ним еле заметным кивком.

– Итак, версия такая: девочки здесь играли, перепрыгивали, взявших за руки через траншею, край обвалился, они скатились вниз, и их засыпало песком – удушье и все такое. Остальное – дело патологоанатома. Кстати, он у вас есть? А то в область везти – лишние хлопоты.

– Да, есть местный врач хирург, по совместительству патологоанатом. Да, он Вам все, что скажите, подпишет, – пытался быть полезным Байкенов.

– Ну, поехали к герою наезднику, знаток человеческих слабостей, – такое шутливо ироничное настроение Андрея Павловича не нравилось Байкенову, а самого Клеменко это несколько отвлекало от тех ругательств, которыми ему хотелось сыпать.

Клеменко сам сел за руль автомобиля, так как немного уже ориентировался по местности. Они подъехали к райотделу, высадили Байкенова, посадили в машину Кабжана.

– Показывай дорогу к схрону убиенных тобой детей, – не унимался Андрей Павлович.

Кабжану сказанные этим незнакомым человеком слова были обидны, но страх перевешивал все другие чувства и он, молча, показывал дорогу к своему дому. Решили, что заезд через центральные ворота целесообразней, вроде как в гости кто приехал, чем через задний хозяйственный ход, привлекая случайных любопытных. Хорошо, что улица была крайней, что тоже уменьшало возможность быть замеченными.

Проходя по двору мимо ряда аккуратных хозяйственных построек, Андрей Павлович заглянул в окно дома, дочиста натёртое стекло отбросило их искаженные фигуры, а в глубине дома рассеивался приглушенный мягкий свет, отражая тепло и уют дома. Хозяин подвёл их к сараю, вид которого не сочетался с ухоженностью всего двора. Холодные бетонные стены были глухими, и только покосившаяся скрипучая, как голос горбатой старухи, дверь связывала его нутро с внешним миром. Холодная зловещая темнота втянула их вовнутрь, словно во чрево чудища. Когда глаза привыкли к темноте и стали различать силуэты, Клименко увидел как дрожащими от страха и трусости руками врач откидывал заваленное в углу сырое тяжелое смешанное с навозом сено, а Асхат стоял у входа настороженный и напряженный. Под этим сеном, накрытые старым покрывалом на холодном каменном грязном бетоне и лежали трупы детей.

– Дальше мы сами, жди к машине.

Когда Андрей Павлович откинул покрывало, он какое-то мгновение оцепенев, смотрел на маленьких девочек по какой-то дикой случайности уснувших в этом грязном холодном сарае, подумалось «Мы их разбудим и отведём в дом с рассеивающимся мягким светом и теплом». Но Асхат не стал будить их, а аккуратно расстелил небольшой полог рядом и стал собирать раскинутые в разные стороны руки и ноги девочки побольше, но они не слушались – трупное окоченение, придавало тельцу вид куклы со сломанным механизмом. Он завернул её, словно боясь сделать больно. Затем на землю расстелил второй полог, когда он укладывал на него тело совсем еще маленькой девочки, у него задрожали руки, и похолодело внутри – второе тело в отличие от первого было более податливым и послушным.

– Маленькая девочка какое-то время была жива, во всяком случае, она умерла гораздо позже своей старшей сестры. Она умерла в этом вонючем сарае, заваленная сеном. Возможно, ее можно было спасти, – сказал Асхат шепотом, разрезающим немую тишину, словно острым ножом он перерезал горло этому куску дерьма, сидевшему в машине.

Вдруг Андрей Павлович щедро выблевал на стену сарая, по всей видимости, он не только не сдерживал эмоций, но и не способен сдерживать свои физиологические позывы.

– А что? Пусть убирают и за мной, я ведь убираю за ними, – ответил Клеменко на вопросительный взгляд помощника.

– Хороший материал для экспертизы.

– Ты это серьезно? Кроме нас с тобой экспертов здесь еще тысячу лет не будет.

Асхат с содроганием подумал о предстоящих днях, когда в пустой квартире он будет заливать в себя спиртное и блевать, пытаясь промыть свое сознание, как врачи скорой помощи промывают желудок пациентам с отравлениями и позавидовал Андрею Павловичу.

Они перенесли тела детей в машину, в которой сидел Кабжан. Казалось, что он весь был пропитан густым, липким страхом. Сейчас он боялся этих незнакомых ему людей, боялся маленьких трупиков рядом с собой, боялся следующего мгновения.

– Этот кусок дерьма отвезем в райотдел, сделаем дело без лишних глаз, вернемся и прессонем его. Все равно нам никто спокойной ночи не пожелает и в теплую постельку не уложит, – как бы сам с собой рассуждал Клеменко. – Да, и с этим патологоанатомом нужно до утра поработать.

7