В объятиях бабочки

– Ну, давай, какие у тебя дела? Мне некогда беседы вести. Еще эти дети пропали, где их носит? Совсем родители не смотрят за своими детьми.

– Они у меня.

– Кто?

– Ну, эти пропавшие дети у меня.

Жолбарыс Байкенович смотрел на Кабжана сначала пустотой ничего непонимающих глаз, затем в их отражении появился немой вопрос. Кабжан, чтобы не потерять связующей нити, решил, не останавливаясь все выложить.

– После вчерашнего проигрыша, я еще остался, чтобы отыграться. Ну, выпили еще, пошумели. Домой возвращался на рассвете. Я спешил, ехал на скорости, ничего не понял, как от моей машины что-то отлетело.

– Что отлетело? – вязко растягивая слова, произносил начальник, при этом лицо Жолбарыса Байкеновича стало багроветь от смутного предчувствия.

– Я наехал на детей на своей машине и отвез к себе домой.

– Они у тебя дома? Так сразу бы и сказал. Все в порядке?

– Они в сарае, под стогом сена. Я их спрятал.

– Ты сейчас вообще, что несешь, мудила?

– Я их мертвых спрятал в сарае под сеном, – произносил признания Кабжан вперемешку с рыданиями.

Байкенов посыпал отборной бранью, не имеющей ни смысла, ни значения. На его лице проступила густая сетка капилляров, что придавало ему зловещий вид.

– Да, ты сгниешь у меня в тюрьме, – шипел он. Кабжан кинулся в ноги главному полицейскому района.

– Я буду вашим рабом, только помогите, вы же можете, нас столько связывает.

– Ничего нас с тобой не связывает. Что ты мелишь?

– А как же наша дружба, наши общие дела? Я много знаю о ваших делах.

– Ты что мелишь, убогий. Какие дела? – Байкенов с горечью сожаления вздохнул. Ладонью правой руки он прикрывал глаза и потирал лицо, словно этот жест поможет ему найти выход из положения. «Да, за этим мудаком столько дерьма польется, ввек не отмоешься». Пока Кабжан скулил в ногах, пребывая в стенаниях и рыданиях, Байкенов молча, сидел в раздумьях. Потом резко встав с места, повел Кабжана в соседний пустой кабинет:

– Будешь здесь сидеть тихо, словно тебя уже не существует на этом свете. Понял? – угрожая, произнес Байкенов. Замкнул дверь снаружи. Через закрытую дверь Кабжан некоторое время слышал голос Байкенова щедро раздающего распоряжения своим подчиненным, затем взвыл мотор служебной машины, рычание сцеплений, вой отъезжающей машины. После чего все стихло. Кабжан сидел в пустом запертом кабинете, как дикое затравленное животное, в нервном лихорадочном взгляде которого не было ни чувства сожаления, сопереживания, сочувствия, только один смердящий страх!

Байкенов, не найдя в своей голове решения сложившегося ребуса, поехал в область к своему высокопоставленному начальству и тестю за советом. Он был уверен, что его уважаемый родственник, всегда примет решение, которое не нарушит покой любимой дочери.

Водитель Байкенова ехал молча, хотя слыл на всю округу шутником –анекдотчиком. По выражению лица начальника, он понял, что все нужно делать быстро, четко, без вопросов и, особенно без шуточек – прибауточек. Через шесть часов после того, как его машина подняла пыль перед зданием райотдела, он нажал на педаль тормоза перед зданием областного управления, машина заскрежетала протекторами колес, оставляя черный промасленный след на асфальте. Байкенов, не оставляя никаких распоряжений, пулей помчался к входу внушительного и грозного здания областного управления внутренних дел. «А, видать горячим запахло. Ишь, как побежал к папке та», – размышлял водитель, припарковывая машину в тени, чтобы не дожидаться на солнцепеке.

Байкенов без особых формальностей добрался до кабинета высокого начальства, смущенно вкатываясь, как колобок, в кабинет с подтянутым и стройным хозяином, он испытывал досаду за то, что придется вынести укор строгого взгляда. С самого порога приветствовал своего тестя с особым почтением, как тот и заслуживал. По обыкновению суровое и сухое лицо Чингиза Джалаловича, посветлело и подобрело при виде зятя:

– Как мой верблюжоночек Куляш поживает? Она здорова? Как ее настроение? Чем она занимается? Она тоже приехала? –сыпал вопросами тесть, не давая вставить слово своему зятю.

– Нет, папа, Куляш осталась дома, занимается детьми, передавала Вам поцелуй и большой привет, – соврал Байкенов.

– Ну, целоваться мы с тобой не будем, – с укором во взгляде отвечал он.

Байкенов не однозначно относился к отцу своей жены. С одной стороны он его искренне уважал и удивлялся, как тому удается, не смотря на занимаемую должность и положение в обществе оставаться принципиальным, честным, прямолинейным – «таким правильным, аж плеваться хочется», – думал про своего тестя зять. «И все у него как положено: должность, молодая, красивая жена на два года старше дочери, четырехкомнатная квартира, два раза в год поездки на отдых, весь всегда подтянутый, ухоженный, выглаженный. Он, наверное, и спит в галстуке», – особая ментальность Байкенова не позволяла ему понять, что вся правильность его родственника, заключается не в принудительных стараниях, а в образе жизни и мышления.