В объятиях демона

Но затем ладонью, прижатой к моей щеке, Гейб отодвигает меня. Я всматриваюсь в непроницаемые голубые глаза, пока он проводит большим пальцем по линии моих губ. И возвращаюсь к реальности, удивляясь, сколько же мы целовались по времени. За одно мгновение будто бы миновала вечность. Когда он нежно усаживает меня на диван, я понимаю, что в порыве чувств, желая оказаться ближе к Гейбу, я уже сама успела залезть на него.

Он закрывает глаза, отпуская меня. Наши лбы соприкасаются.

— Мне нужно отвезти тебя домой, — еле слышно шепчет Гейб.

Когда он открывает глаза, я вижу в них сожаление. Гейб встает, не глядя на меня, и идет к двери.

Умиротворенность исчезла, словно ничего и не было. Меня захлестывают разочарование и злость. Я резко спрыгиваю с дивана, перевешивая сумку через плечо.

— Неужели я такая противная?

— Нет, это я такой. — Гейб поворачивается и выходит наружу.

ГЛАВА 14 ДОЛГ АДУ

ЛЮК

После случившегося вчера с Аваирой сегодня самый нелепый день в моем жалком существовании. Сидеть на английском рядом с Фрэнни — желая сказать ей что-нибудь, прикоснуться — стало для меня пыткой, сравнимой с пламенем раскаленной ямы. Весь остаток дня Фрэнни избегает меня, и поделом мне. Но после звонка, когда она мельком смотрит в мою сторону… то чуть не убивает взглядом.

Прошлый вечер оказался сущим адом. Я все время думаю о Фрэнни. Хочу увидеть ее. Даже проследил за Габриэлем, когда он подбросил ее до дома. Провел там всю ночь, как обычно в машине. Я изо всех сил удерживался от того, чтобы забраться на дерево, а потом ворваться к ней в окно. Весь день я хожу как неприяканный, ведь я понятия не имею, что творю. Уверен в одном — мне нужно защитить ее от Белиаса, по многим причинам.

Кто бы мог подумать? Защитник, я? Просто смехотворно.

Но я не могу позволить Белиасу заполучить ее. Фрэнни — исключительно мое задание. Даже помимо того, что я действительно не хочу гореть в раскаленной яме, моя гордыня не допустит провала. Если Фрэнни так важна, мне нужно получить должное признание за ее душу.

Но самая главная причина — я слишком хорошо знаю приемы Белиаса. Я просто не могу допустить мысли, что он притронется к ней и что ее душа будет связана с ним — гнусным инкубом. По телу пробегает дрожь, когда сознание показывает мне то, чего я не хочу видеть, — она, с ним, таким образом.

Нет!

Этого не случится. Лучше уж пусть выиграет Габриэль.

Потому что я люблю ее.

Вот что это за чувство — головокружительная дрожь, охватывающая меня, когда я смотрю на Фрэнни, то, как все внутри кричит при одной мысли, что Белиас может сотворить с ней, ненасытная потребность быть рядом. Разве это возможно? В бейсболе нет места слезам, а в аду — любви. Таковы правила. Можно сказать, подобное в какой-то степени противоречит нашей религии. Все демоническое бытие устроено так.

Но мое чувство существует, оно реально, и я бессилен перед ним. Я должен защитить ее от себя самого. Если я овладею Фрэнни так, как хочу, она будет принадлежать аду, а не мне. У нее есть дар предвидения. Владыка Люцифер будет использовать Фрэнни, пока ее душа не превратится в пустую оболочку, а затем избавится от нее, выбросив к остальным теням. Я много раз уже видел подобное. Она будет мертва в любом из смыслов: и телом, и душой.

Раньше я никогда не подвергал сомнениям свою миссию. Это не мое дело. Большинство смертных заслужили то, что получают. Но Фрэнни другая. Я не врал ей, когда сказал, будто еще не встречал никого похожего на нее. Она не заслуживает такой судьбы.

Я наблюдаю, как после финального урока по государственному устройству она пулей вылетает из класса. Меня так и подмывает помчаться следом, обвить ее руками и все исправить. Но истина в том, что я не могу этого сделать, ведь именно во мне вся загвоздка. Во мне и моем собрате. Поэтому я прирастаю к стулу и слежу за тем, как она уходит.

Десять минут спустя я по-прежнему сижу за столом и пялюсь на дверь, когда ко мне неторопливо подходит мистер Раньон, натягивая на себя пиджак. Ладонью он потирает отросшую щетину.

— Люк, тебе что-нибудь нужно? Мне пора на бейсбольную тренировку.

— Нет, — говорю я, поднимаясь. — Просто задумался.

— Да, я так и понял.

В его карих глазах зажигается веселый огонек, а круглое лицо расплывается в понимающей улыбке, отчего становится виден сломанный зуб. Он кивает мне с видом мудреца: уж ему-то знакомы все эти проблемы с девчонками. Хотел бы я, чтобы дело было только в этом. Но меня сейчас больше волнуют вопросы на тему ада.

— Ты участвовал в каких-нибудь играх с мячом? — спрашивает он, пока мы идем до двери. — У тебя для этого подходящее телосложение. Мы могли бы использовать твои мускулы на питчерской горке.[29]

— Давно уже не играл, — говорю я.

Но когда мы выходим в коридор, мое ноющее сердце переворачивается в груди, повинуясь шестому чувству. Белиас! О чем я только думал? Он ждет не дождется удобной возможности, и я как раз дал ему таковую. Я должен был проследить за Фрэнни до стоянки и убедиться, что она без проблем доберется домой. Дьявол правый, как я мог быть так беспечен?