В объятиях лунного света

– Мисс Трим больше нет, – с улыбкой сообщил герцог. – Доктор запретил приводить к тебе гостей до завтрашнего утра, но когда я узнал, что Лит и Элеонора вчера поженились, то подумал, что ты захочешь поздравить их.

Герцогиня тихо ахнула, и ее лицо расплылось в улыбке.

– Как замечательно! Мы все надеялись, что вы поженитесь!

Лит взял руку Элеоноры и почувствовал, что она трепещет.

– Значит, вы все хотели, чтобы я стала женой Джеймса?

– Конечно, – ответила Пен. – Мы же видели, как сильно вы влюблены друг в друга, и не сомневались: все трудности будут преодолены. Вы – отличная пара!

– С-спасибо, – запинаясь, пробормотала Элеонора.

Оказывается, герцог и герцогиня никогда не считали ее неподходящей кандидатурой на роль маркизы. Осознание этого имело для Нелл огромное значение. Ее уверенность в себе возросла.

Лит понимал, что не ошибся в своем выборе. Его друзья радушно приняли Элеонору в свой круг, а мнение других аристократов не имело для него значения. Отказавшись от политических амбиций, Лит почувствовал себя на десять лет моложе. Его сердце переполняла радость.

– Подойдите ближе и взгляните на моего сына, – предложил Седжмур.

Когда Лит и Элеонора приблизились к кровати, герцогиня протянула им ребенка, который ненадолго открыл глаза и захныкал. Однако когда мать снова прижала его к груди, он тут же успокоился.

– Позвольте представить вам Ричарда Питера Торна Ротермера, маркиза Пембриджа.

– Какой хорошенький, – воскликнула Элеонора. – Просто красавчик.

– Да, красавчик, – согласился Лит и вдруг подумал, что наступит день, когда и у них родится ребенок, их первенец.

Элеонора будет с гордостью и любовью показывать малыша друзьям. И как будто в подтверждение того, что все так и будет, начали звонить рождественские колокола деревенской церкви.

Элеонора осторожно дотронулась до щеки спящего младенца и улыбнулась Литу. Ее янтарного цвета глаза сияли от счастья.

– Его подарила любовь, – прошептала она.

Сердце Лита сжалось от чувства благодарности к Нелл. Он коснулся мягкой щеки жены с такой же неизбывной нежностью, с какой она прикасалась к щеке новорожденного. Забыв о том, что они не одни, маркиз взглянул в ее прекрасные глаза и прошептал:

– Это тебя подарила мне любовь, Элеонора.