В объятиях медведя

Смущённая донельзя, я выдернула, наконец, свою руку и прижала её к груди. У меня слов не находилось. Я пыталась воспламенить в себе пламя ярости, но всё, что ощущала сейчас - это странное возбуждение и стеснение. Неуместное и возмутительное. Он тут меня, как тесто месит под себя, а я лужицей стечь к его ногам собираюсь, ну нет уж. Девичью гордость терять нельзя. — Какая малышка мне досталась - весь клан обзавидуется, - засмеялся мужчина. - Это же надо так свести: пошёл отвоевать чужую самку, а нашёл свою единственную.

Отойдя на шаг, Бьерн поправил низко висящие на бёдрах штаны и оглядел меня с ног до головы. Под взглядом этих пронзительных нечеловеческих глаз стало ну совсем неуютно.

— У нас теперь новые правила, перчинка, - усмехнувшись, сообщил он, - за каждое неповиновение я буду тебя целовать.

Я открыла было рот, забыв смущение, чтобы возмутиться, но поймав заинтересованный взгляд, только выдохнула и не произнесла ни слова.

— Зря, - рассмеялся он, - у тебя такие сладкие губы, я был бы счастлив, услышать сейчас твои претензии. Может, передумаешь и дерзнёшь.

Стрельнув в него глазками, я подтянула к себе одеяло и укуталась в него.

— Как я уже говорил - умная ты девочка, Марья, - его голос стал серьёзным. - Вставать я тебе запрещаю. Эти тряпки, - он кивком указал в угол комнаты, - пойдут на заделку щелей и окна. Ходить будешь в моих рубашках. Твои тёплые чулки я сохранил. Ты поняла меня?

Я слабо кивнула. А про себя решила, что такой муж мне будет не люб. Между мамой и папкой моими приёмными уважение всегда было. Чтобы кто кого обидел словом или делом, небывало такого. Вот удружила мне матушка Зима, если такого жениха послала. Я не согласная.

Покачав головой, Бьерн развернулся, но, не дойдя до двери, остановился.

— Та куртка, что была на тебе, одного из тех, кто лес прочёсывает со сворой?

Я снова слабо кивнула в ответ.

— Ну хоть какая-то польза от этих сопляков, - хмыкнув, мужчина вышел, оставляя меня один на один с невесёлыми мыслями.

Глава 7.1

Дни потянулись нескончаемыми вереницами. Мужчина заботился обо мне: кормил, покрывал мои ноги пахучей мазью, отпаивал отварами, но каждый раз он вёл себя так, словно я вещь, принадлежащая ему. При этом лесной не утруждал себя разговорами и не рассказывал кто он, откуда, и почему выбор его пал на меня.

Это так раздражало.

Бьерн часто пропадал и оставлял меня одну. Бывало и на целый день. Возвращался всегда с добычей. Но я не заметила у него, ни копья, ни лука, ни ножа. Как он убивал косуль и зайцев - для меня оставалось загадкой. Кроме того, приносил он их освежёванными и выпотрошенными. А порой даже чуть надкусанными. Словно у животного какого он отобрал тушу. Это настораживало.

Всё в этом мужчине пугало. У нас, у деревенских, как было: сдружились с парнем, на речку ходили, танцевали, потом он к родителям с курочкой наседкой. Коль примет тёща будущая такой дар - всё готовиться к свадьбе, а нет, так тут по-разному бывало. Если хлопец настойчивый, он с козой явится. Всячески показывать себя будет: за девушкой, полюбившейся ему, ухаживать, цветы дарить, сладости с города привозить. Семье её уважение демонстрировать. Мой батька приёмный часто рассказывал, как он новый забор городил, чтобы ему мамку мою в жены отдали. Только когда с поросёнком свататься пришёл - добро дали.

Год пороги её дома отбивал, но своё получил.

Вот и я так хотела.

Конечно, время сейчас не то, но уважения хоть какого-то я ведь заслужила. Что же со мной, как с живностью бестолковой.

А ещё меня заботила его личность, как лесного. Вот кто он? Ясно, что непросто человек, но про жителей леса говорили так много и столько небылиц невероятных, что сложно было определить, где про них правда, а что вымысел людской.

Вот и сейчас, смотря в узкую полосу окна, я наблюдала его возвращение. В одних штанах, босой с тушей косули на плече он шёл расслабленно по свежевыпавшему снегу и даже не ёжился от холода. Казалось, он, вообще, его не ощущает.

Осмотревшись, лесной безошибочно поймал мой взгляд. Нахмурился. Скинул тушу у колоды, на которой лежал колун, и пошёл в дом. На его плече и груди запеклась кровь жертвы.

Я тихо отошла от окна и вернулась на печь, которая за эти дни мне просто опостылела. Войдя, мужчина, не обращая на меня внимания, прошёлся до угла и, оторвав рукав от моего лучшего платья, намочил его в ведре с водой и принялся обтираться, оставляя на коже розовые разводы. Мне же было до боли обидно за свои вещи. Я их так берегла, ухаживала, штопала. А он. Отвернувшись, я снова уставилась в маленькое оконце.

— В лесу снова появились охотники со сворой собак, сейчас их больше. Говоришь, лицо ты порезала одному из них и кое-что пониже?

Я кивнула, не смотря не него.

— Опасная ты, перчинка, аккуратнее с тобой нужно. А то оставишь нас без надежды на потомство, - рассмеявшись, он и вышел.

Значит, охотники не забыли обо мне. Это плохо.

А что если они сюда придут?!

Что если явятся, когда Бьерна не будет. Это так глупо сидеть здесь в четырёх стенах, когда там осматривают каждый куст с одной целью - найти и убить меня.