В объятиях Порфиры

Теперь мой мир полнился ароматами жасмина и горького шоколада с нотками ворвавшегося в сердце черешневого сада, что был притягательней даже любимой выпечки и папиных духов.

Мир, который я уже не могла потерять.

— Спасибо, что из сотен «посланных» ты стал «избранным»…

Дыхание сбивалось от подкравшихся слёз, но дрожащие губы прильнули к его разгорячённому лбу, стараясь не смотреть ему глаза, чтобы не передумать и не дрогнуть от попыток онемевшего языка меня остановить.

— Я люблю тебя, Джейсон Хэдек… и прощай.

Беседа с графом

Стоило закончить, как его лицо приняло окончательный вид, став почти как молочный Эрл Грей.

— Ну и как вам мой рассказ, сир Блюнайт?

С наигранным вздохом и глупой улыбкой, рука сама потянулась к груди и скользнула кончиками пальцев по ключице, будто нарочно привлекая внимание и играя с фантазией старика.

— То есть, вы сейчас раскрыли мне свой план, ваше высочество?

Хоть его вопрос был метким, как стрела, а мимика красноречивее слов, я не удостоила его ответа.

— Что же… видимо, искренность и правда черта отважных.

Печально выдохнув, мужчина затушил сигару, провожая взглядом алые всполохи кручёного табака, пока я с улыбкой наблюдала, как его жёсткие и властные пальцы понемногу начинала брать мелкая дрожь.

— Или, в нашем случае, привилегия глупых…

Добавил он совсем тихо, невзначай привставая с кресла в сторону телефона внутренней связи.

— Пожалуй, вы правы.

Осмотрев всё за окном и прикинув высоту, я с болью улыбнулась, сглотнув комок в горле от предвкушения, после чего поймала его взгляд, меривший моё демонстративное спокойствие и от того медливший набирать номер охраны.

— Зря я начала. Не каждому дано её оценить.

Не став уточнять, о чём я говорю, граф всё же попросил охрану войти и сопроводить принцессу в её «покои».

— Скажите граф… вы азартный человек?

Мужчина взмахом остановил громил и пальцем подкрутил усы в задумчивости присев на край стола.

— Любой военный игрок по натуре, и я привык ставить жизнь на кон. Грех — это отрицать…

Уголки его губ едва уловимо дрогнули от дерзости моей усмешки, но лица быстро коснулось привычно апатичное выражение спокойствия с оттенком высокомерия.

— К чему этот вопрос, миледи? Мне казалось, что я обратился к вам со всем достоинством и с весьма разумным предложением.

— Вы великий человек, сир Блюнайт. Все эти годы я будто шла с мотыгой на солнце, но каждый день был как последний, а вы наслаждаетесь этой игрой.

Мужчина самодовольно оскалился краем хищно вздёрнутых губ и шёпотом отдал приказ быстро убежавшему прислужнику.

— И всё же, вы не учли одну единственную вещь, граф…

До того делая вид, что просто прячу глаза за игрой пальцев с рацией, я, наконец выставила нужную частоту, ещё на камбузе оговорённую с Джеем, и искренне улыбнулась графу.

— Просветите же…

Едва не заплакав от страха неизбежного и облокотившись спиной на широкую металлическую перегородку меж смотровых окон, мне удалось очертить голову и в последний раз улыбнуться.

— Вы сказали, что для вас это честь, но увольте, граф… не вы обращались ко мне…

В этот миг мои слова коснулись рации и разразились пламенем разлетевшегося от взрыва стекла.

— Это я позволяла говорить со мной!

Глава 17 В объятиях Порфиры

Луна с трудом проскальзывала сквозь чернильные тучи, пробиваясь на волю лишь тонкими, призрачно белыми полосками, но это было так далеко, что казалось неправдой…

Тонны, нет…

Весь океан окутывал меня чёрной ледяной водой, унося на дно онемевшее тело, а волны завывали тяжёлым усталым гулом, будто умоляя ветер не топить обезумившую нимфу, сиганувшую в пучину.

Крики…

Много криков утопало в огненном смерче, уносившем их куда-то в ад, но я прыгнула в окно раньше, чем капитанская башня с металлическим визгом осела и в треске палубы рухнула на остатки корабля, окунувшегося в пламя.

Раскалённые…

Обжигающие маслянистые клубы красной гари пронеслись насквозь, как сладкий сон за пять минут перед будильником, но, будто что-то осознав, ангелы промчали меня мимо копоти котлов в самое глубокое и ледяное из колец.

Прямо в ВИП палату к дьяволу…

Тренировки…

Моральный настрой…

Желание жить…

Да чёрт возьми даже хорошее питание и легендарный бабушкин борщ… всё это сжевалось жестокой реальностью десятиметровой башни и безумного прыжка в беснующийся океан.

Сгруппировалась, скрестила руки, вошла в воду, как делала на камеру с десяток раз, но…

Волны встретили ударом в грудь и спазмом мышц, овившихся по горлу шёлковым шарфом.

Последний свой гребок я уже не помню…

Год спустя…

В груди пылало пламя. Вспышки фотокамер пестрили, словно искры от хлыста, расправляя мои плечи в царственной осанке, пока золотой орёл опускался мне на голову под пение хора и органа.

Всё это было будто вчера…

Посмотрев на ладонь и медленно сжав пальцы, я каждой клеточкой кожи вспомнила ту холодную тяжесть державы и мигрень от проникавших под кожу янтарных когтей королевской диадемы.

Всё, что слилось с моей душой…

Однако…