В объятиях Порфиры

— Как грубо… хотя ты прав. Сердце принцессы мягкое только в сказках, а мне уже пришлось побыть беспомощной пленницей в башне. Теперь пора стать драконом и самой дышать огнём.

Я вложила руку в его ладонь и переплетя наши пальцы, прижала к груди.

— Тогда зачем я здесь, Тес? Что же сейчас смогу дать дракону? Я не идиот, чтобы строить из себя не весь что.

Джей с презрением окинул себя взглядом, словно вспоминая, как отвратно пах все эти месяцы в бочках для рыбы или под корабельными шхонками в завалах нестиранного белья.

— Ты можешь не верить моим словам, милый, но благодаря тебе я нашла в себе жемчужину и поверила в крылья, впервые не убоявшись высоты. Думаешь, мне не под силу разглядеть это же в тебе?

Вечно гордый засранец, сейчас был таким покладистым, что по телу невольно растекалась будоражащая дрожь и блаженство, но в его глазах всё равно блестел огонь, который и был той самой драгоценной жемчужиной, переродившей бы мой янтарный ободок в настоящую корону.

— Всё, что ты заслуживаешь есть у Джона… чего же ты ещё хочешь от меня?

Поправив локоны, выбившиеся из укладки, я как можно милее улыбнулась и, встав на носочки, дотянулась до его уха.

— Всё остальное…

Гамбит орлицы и Льва…

На мгновение в застенках груди что-то тяжело ухнуло и затихло, ещё не осознав, насколько больно будет через пару секунд. Мучительно длинных, как бесконечная дробь меж единицей и нулём.

И всё же…

Вспыхнув от непривычного тепла со стороны, без шага властелина мира, я всё же, нахожу в себе силы отстраниться и проглотить тоску от недвусмысленного намёка.

— Ваше величество всё такой же претенциозный, как и в детстве, но я рада, что вы не против охраны. С таким супругом, мне лестно знать, что моя прихоть не стала для вас оскорблением.

В лучах прорезавшегося солнца, взгляд Джона блеснул настоящим, ярким и живым огоньком, но который вряд ли бы заметила даже его собственная мать, потеряв за штатной маской и улыбкой, прикрывшей уголки хищных глаз краешками щёк.

— Ты мудра не по годам, моя солнце и звёзды… я ни на миг в тебе не сомневался.

Холодный, словно застывшая во времени, ледяная статуя, принц обжёг кожу запястья поцелуем, и вторя своим клятвам, пугающе, но притягательно улыбнулся.

— А теперь отдохни. В твоей крови обнаружили то, чего там быть не должно, так что леди Кейнуэн о тебе позаботится, пока я займусь этим…

Не подобрав слов, не оскорбивших бы даму, и намекнув на блажь из выпитого вина, Джон вновь бегло поцеловал мою руку и попытался отойти к графу, однако я сплела наши пальцы и легонько притянула принца к себе.

— Что мы всё обо мне. Надеюсь, за этим вы не ничего скрываете?

Я коснулась лица Джона, лично выловившего меня из воды и до сих пор сидевшего в мокрой лорике, но мальчишка лишь отмахнулся.

— Пустяки. Можешь считать, что просто от страха за тебя обмочил штанишки.

В углу комнаты сдавленно прыснул имперский секретарь, но…

Не успел он опомниться, как я, улучив момент, прислонила лезвие моего ножа к горлу льва, чей бесстрашный взгляд лишь невозмутимо отразился на холоде отполированной стали.

— Вижу, моя госпожа так сильно желает поблагодарить меня за спасение наедине, что готова страстью припугнуть охрану?

Джон с хитрецой вскинул бровь, испытывающе потершись щекой о грозивший ему торец ножа и вскинул руку, когда на моём лице появились красные точки.

— Оставьте нас, господа…

Охрана нехотя сняла меня с прицела и задком покинула каюту.

— Я, конечно, не обременён хранением себя до брака, но только не говори, что великая и ужасная Татьяна Арани, переплывшая чёртов Ламанш ради долга перед страной, вдруг попала на любовь?

Стоило двери с тихим хлопком отлучить посторонних, как улыбка принца неспешно спала от такой редкой для него, сумятицы в давно отлаженных планах, а лицо зажглось от азарта.

— Для меня честь быть вашей бархатной перчаткой, ваша милость, но мне стоит вернуться в школу.

Естественно я даже не надеясь реально шантажировать Джона, но по-другому просто не могла.

Не могла играть по правилам, от которых бежала всю жизнь…

Уж точно не после того, как за них умер Джей…

— Тогда убей меня, Тань, но учти…

Читая смятение на лице излюбленной пешки, на глазах ставшей королевой, и не глядя на проступившую на горле кровь, Джон прижался едва ли не к устам и прошептал мне в губы.

— Теперь я хочу тебя ещё больше…

Глаза сражались вместо нас. Полнились и злостью, и обидой. Сочились яростью и слезами, но задыхались от похоти и детской, почти семейной любви, не требовавшей ничего взамен.

И всё же…

— Думаю, после случившегося, корнуолльское отделение Айлин не будет престижным, а графство нуждается в вашем железном кулаке, так что обойдётся без «перчатки».

Стоило вспомнить лицо Хэдека, как подступали слёзы, а пальцы разжались без сил и желания жить, пока голос выдавал лишь мою слабую тень, безвольно отдавшую нож в мягкие, но крепкие и требовательные руки.

— Я всегда была твоей, Джон. Хоть рядом, хоть нет… так что… прошу… отвези меня в школу. Я не привыкла убегать… уж точно не после такого…

Джон криво усмехнулся и заложив руки за спину, склонился к моему уху.

— Не дождёшься…