В объятиях Снежной Королевы

— Слушай сюда, мерзкая тварь, — она прижала её двумя руками к столу, рискуя выдавить ей глаза или придушить. — Только за то, что ты посмела об этом подумать, тебя мало убить. А за то, что настроила против меня сына, воскресить и убить снова. Клянусь, мне больше нечего терять, я придушу тебя, гадина, если ты ещё раз заикнёшься об этом.

Данка не видела, как рядом с Дианой оказался Пашка, пока она наблюдала как девушка мычит и цепляется за Диану, пытаясь убрать её руки.

— Мам, не надо, — сказал он, отодвигая Данку.

— Это ложь, Паша. Подлая, циничная ложь. И я хочу, чтобы она ответила за неё, — она вдавила ногти ей в шею.

— Диана, — спокойный голос Кайрата. — Она не заслужила такой чести — умереть от твоей руки. Отпусти её, пусть ползёт.

Она секунду подумала, а потом с силой оттолкнула её от себя. Проскользив по столу девушка упала на пол, но тут же подскочила на ноги, извернувшись как кошка. На лице её остались следы от ногтей.

— Сука! — крикнула она. Схватила сумку. Сорвала с вешалки пальто рванула к двери.

Кайрат деликатно посторонился, пропуская эту растрёпанную фурию.

— Чтоб вы все сдохли! — развернулась она, зажимая побелевшими пальцами дверную ручку. Возле открытой двери испуганно толпились сотрудники. Саданув кого-то сумкой, они прошла сквозь расступившуюся толпу и скрылась на лестнице.

— Кира, позвоните Сергею, пусть отвезёт мою бывшую жену, куда она скажет, — сказал над Данкиной головой Павел, а потом обнял Данку обоими руками и прижал к себе.

Кайрат закрыл дверь и опустил глаза, улыбнувшись. Наверно, у Данки был непристойно счастливый вид.

— Паша, я, — повернулась к ним Диана, и глаза её больше не выглядели безумными. — Клянусь, я…

Данка видела, что она хочет взять его за руку, но боится.

— Я знаю, мам, — он протянул к ней руку, и она упала ему на плечо и заплакала.

Данка осторожно освободилась и отошла, чтобы им не мешать.

— Отличная речь, — обнял её Кайрат и как маленькую погладил по голове. И она тоже не выдержала и расплакалась.

И больше всего её слёз лилось за погибающий «Савой». Пусть она всего лишь писала для него маленькие статьи о машинах, пусть числилась его владелицей лишь по бумагам, пусть она ничего не понимала в их глупых мужских играх, «Савой» должен жить.

Глава 20. Кайрат

Целых три дня он думал, что ему делать. Мерял ногами кабинет. Сидел, закинув руки за голову в скрипучем кресле. Мял листы бумаги и кидал в мусорную корзину. Пустые листы. Он не знал, что на них писать.

Целых три дня его подчинённые были счастливы. Он не дёргал Ангелину, не давал задания Тане, не созывал юристов, не мучил финансовый отдел. Даже уборщицу, которую собирался уволить, прогнал и велел не появляться до окончания праздников.

Это создавало определённые неудобства: грязная посуда, разбросанная одежда, крошки в постели, следы от теннисного мячика на стене. Это давало возможность не замечать время. День, ночь, утро, вечер — всё слилось в единую полосу, как след от переплёта окна, стоящий у него перед глазами, стоило их прикрыть. Он так долго на него смотрел, что ему казалось никогда уже не избавится от этой тёмной линии, разделившей пополам его вид на город и его жизнь.

Его мысли носились по кругу как лошади на цирковой арене. Размахивая хвостами, покачивая плюмажами они были торжественны, но печальны. И не имели ничего общего с гордыми степными скакунами.

Запертый своим одиночеством в четырёх стенах, измученный воспоминаниями, расшатавший себе нервы жаждой мести, на четвёртый день как медведь-шатун он вылез из своей берлоги с тайным желанием, чтобы на него сверху упал метеорит и избавил от этих мучений.

Беспощадное солнце слепило, но приложив руку к глазам, он понял, что с этого прозрачного небосклона метеоритного дождя хрен дождёшься и пошёл. Просто пошёл, пиная слежавшийся снег, натянув поглубже на уши непривычную шапку, засунув озябшие руки в карманы лёгкой стёганой куртки.

Три дня он не брал в руки телефон, но зайдя в какое-то кафе перекусить, сел у окна и достал свой молчаливый аппарат. Входящие звонки стёр не глядя, а в исходящих последним висел номер, на который он так и не дозвонился.

— Привет! — сказал он в трубку, услышав её хриплое «Hello!»

— Кай?

Он закрыл глаза, так волнующе звучало его имя в её исполнении.

— Я. С Новым Годом?

— Когда это было, — усмехнулась она. — Как у тебя дела?

— Хорошо. Теперь хорошо. Ты там как?

— Нормально.

Почему он думал, что разговор не будет клеиться? Почему он вообще раньше не любил телефонные разговоры?

Он уже поел, заказал и выпил кофе, вышел, а она только рассказала, как долетела. На сводке погоды из Нью-Йорка он получил по ноге снежком, и рассеяно оглянувшись, понял, что стоит по центру снежной баталии. Запустив вслед удирающему пацану его же снежок, он трусливо сбежал и запыхавшимся голосом спросил бывают ли у них там морозы.

— Конечно, завтра, например, обещают минус два. А вообще дождь чаще, чем снег и всю зиму очень влажно.

— Вот будет завтра гололёд, — заметил он.

— Не будет, — засмеялась она. — Город встанет, но он и так больше стоит чем едет.