В объятиях Снежной Королевы

Он не хотел расстраивать сестру, но на самом деле всё летело псу под хвост.

На всякие взятки, откаты и подачки нужным людям денег ушло столько, что пришлось обращаться к Филатову. И Филатов, конечно, Кайрата купил за очень круглую сумму. Кристину не зря видели рядом со свадебным салоном. Если его сделка с Каймановым не выгорит, то он не вернёт Филатову долг и женится на Кристине.

В конце концов, он ведь именно этого и хотел — упрочить своё положение за счёт жены. Упрочить, а не спустить в унитаз — участь, которую уготовила ему Роберта. Ещё до этих фотографий, всплывших в сети, он дал Тане задание её проверить. И она проверила со всей доскональной тщательностью на которую он мог рассчитывать.

Роберта разбила ему сердце. Орган, о наличии которого в своём теле до встречи с ней он даже не подозревал, рассыпался на мелкие осколки после этой проверки. И теперь каждое упоминание о ней, каждый вздох, каждый рыжий волос, увиденный нечаянно в толпе, вызывал боль.

Они встретились в Москве две недели назад.

Несмотря на февраль, в воздухе пахло весной, а в сквере больницы, где он её ждал, уже деловито щебетали птички. Кайрат приехал навестить «деда», как называла Данка Лёнчика, внести очередную сумму за содержание, подписать бумаги. И Кайрат приехал, чтобы встретится с Робертой. Первый, и, видимо, последний раз.

Таня разыскивала родственников Лёнчика, и нашла имя Ивана Ледовского в каталоге галереи Леонарда Купера. И Леонард Купер, в добром здравии и знатно отобедав, давал интервью «Нью-Йорк Таймс» как раз в те дни, когда его единственная дочь Роберта улетела ухаживать за больным отцом. Его выставка, отважно продержавшись все новогодние праздники в российском захолустье благополучно перебралась на два месяца в Москву. О чём радостно и сообщал корреспонденту мистер Купер, поведав, что её неизменно сопровождает его дочь.

Роберта была безумно хороша, торопясь к нему от кованных ворот. А он ещё больше безумен, когда, зная о ней так много, увидел её счастливую улыбку и тут же захотел всё забыть. Прижать её к себе и всё простить. Прикоснуться к её лицу и стать обманутым. Вдохнуть запах её волос, пропитаться насквозь и растаять вместе с ним как призрак себя самого. Потерять всё, сделать как она хочет, валяться в пыли у её ног, только чтобы в её глазах горел этот свет.

И она протянула руки, но он отстранился.

— Я совру, если скажу, что не рад тебя видеть.

Её искрящаяся улыбка потухла, но он ещё видел в её глазах отблески гаснущего заката надежды.

— Кай, я знаю, это плохо выглядит, но всё совсем не так, — она поняла всё без слов.

— Да, я сам мастер говорить такие фразы. Можно сказать, это мой конёк.

— Тогда ты должен мне поверить.

— Я уже поверил. Красивый остров, — протянул он ей фотографию с памятной надписью и благодарностями. — Жаль, что не стоит таких денег. Но попытка была хорошая.

Он предложил ей пройтись, и сквозь кожу куртки почувствовал тепло её пальцев.

— Это была шутка, — защебетала она, не хуже окрестных птичек. — Я и не думала, что ты поверишь. Просто красивая история. Мечта. Сказка.

— А я поверил. В твою мечту. Хоть эта ложь была самой очевидной. Перерисованный настоящий остров.

Он посмотрел на отросшие корни её тёмных волос на затылке.

— Отец его действительно продаёт.

— За два с половиной миллиона. Но ты решила впарить его мне за четыре с половиной. Наивно. Скажу больше, глупо. У меня нет таких денег, и раз уж ты интересовалась моими финансами, то должна была это знать.

— Я не хочу его продавать, поэтому заломила такую цену.

— Скажи, а вообще вся эта идея с подстроенной аварией, с кафе принадлежала тебе или Аньке? И зачем всё это, зачем?

— И не мне, и не Аньке. И не было вообще никакой идеи, — короткая аллейка повернула, и степенно, как пожилая пара они зашагали дальше. — Я просто смотрела на тебя в эту камеру. Из Лондона, где Анька мне тебя первый раз показала, из Нью-йорка, из Парижа. Смотрела день за днём. Как ты спишь, как жуёшь свои бутерброды, как крутишь педали. И однажды решила, что должна с тобой познакомится. Так наша выставка приехала в вашу Тьмутаракань.

Она замолчала, погладив его по рукаву.

— Я слушаю. А дальше?

— А дальше оказалось, что с тобой просто невозможно встретится. В вестибюль не пускала охрана, а стоять на ступеньках крыльца было очень холодно. Хотя, однажды ты даже прошёл мимо меня, но не под ноги же тебе бросаться? И тогда Анька и придумала этот план. И я действительно закончила курсы экстремального вождения после смерти мамы.

— И план был устроить аварию, чтобы познакомиться?

— Да, и Анька вышла на дорогу, чтобы подать мне знак, что пора. Но я слишком резко стартанула, и ситуация вышла из-под контроля. Я струсила и перенервничала, и, честно говоря, уже готовилась вылететь с дороги, лишь бы эту Аньку не прибить.

— Если бы я сам не подставился?

— Да, я уже и плюнула на весь этот план. И была счастлива, что все остались живы.

— Но передумала?

— Нет, просто решила напиться.

— И я снова доверчиво пошёл за тобой.