В объятиях Снежной Королевы

Какой «Савой», когда Данка забыла, что нужно дышать, растворяясь в этом поцелуе как соль в воде. Без остатка, без следа, без усилий. Просто исчезла и нет её. И ничего больше нет. Его губы, его руки, его тепло.

— Голубки, ужинать то будете или всё потом? — голос Дианы прозвучал совсем рядом. Они даже не слышали, как она спустилась.

— Будем, — сказал Пашка дружелюбно, хотя не исключено, что просто хотел от неё избавиться.

— Ладно, скажу, чтобы накрыли в столовой.

Она продефилировала мимо в чём-то элегантно-домашнем и на каблуках.

— Твоя мама и по дому ходит как по подиуму? — проводила её взглядом Данка. — Господи, как ты меня только терпишь в моём халате и тапочках?

— С трудом, — бесстыдно улыбнулся он. — Без халата ты мне нравишься намного больше. А пойдём наверх? Пока тут всё приготовят, накроют.

— Нет уж, — прекрасно поняла Дана его намёки. — Сказал будем, значит, будем сначала ужинать.

И стол накрыли, но пожелав им приятного аппетита, с бутылкой вина и фужером Диана поднялась наверх и исчезла где-то в недрах дома.

— Я думала, она к нам присоединится, — расстроилась Данка.

— Она не хочет нам портить вечер. Как обычно, будет пить в одиночестве.

— Но почему?

— Она считает, что её предал твой брат. Она ему доверилась, а он её предал.

— С «Савоем»?

— И с «Савоем» тоже.

Он налил вина и протянул Данке бокал.

— Давай оставим это в прошлом.

— Нет, — покачала она головой и не притронулась к своему фужеру. — Кайрат не мог. Я понимаю, как это выглядит, но я уверена, он так поступил, потому что так будет лучше.

— Лучше для кого? — он поставил и свой бокал на место. — Для Кайрата? Ты очень многого не знаешь, Дан. И я не хотел бы тебя посвящать. По крайней мере сегодня.

— Чем же сегодня тебе не угодило? Рассказывай, раз уже начал, — и она оперлась локтями о стол.

— Твой брат не только выкупил акции «Савоя». Мать отдала ему и свой клуб.

— Так сама же отдала. Или он ей руки выкручивал?

— Сама. Только, знаешь, она приехала с этого Гуама сама не своя. Я знал, что ей не надо было туда ездить, но мы не разговаривали, я промолчал.

— А что там на Гуаме?

— Да, ничего особенного, просто они туда ездили с отцом. И я ни разу не видел их такими счастливыми как после той поездки. Они вообще часто ссорились, и из путешествий нередко возвращались поврозь. А здесь приехали просто без ума друг от друга.

— И она взяла и поехала туда одна?

— Да. Она очень по нему скучает. До сих пор. Наверно, всегда будет скучать, — он вздохнул и снова поднял бокал. — Давай всё же выпьем. Тяжёлый день, сложный.

— Зря она поехала. Не надо приходить на пепелища.

— Не надо. Но она поехала и это её сломало. Мне кажется только там она, наконец, и поняла, как много отец для неё значил. Только там он для неё умер.

Он опять вздохнул, и выпил.

— А твой брат воспользовался её состоянием. Он выкупил клуб, он выкупил «Савой». Ещё чуть-чуть и у него будет контрольный пакет акций «Снежной королевы» и всё, что когда-то было у нас, перейдёт в его руки.

Данка промолчала, хотя и не сводила глаз с его играющих желваков. Честно говоря, она гордилась сейчас братом. Они выросли вместе. Она лучше всех знала, что у них было. Ничего. Только упёртость Кайрата. Его сила воли, смелость, настойчивость и искусанные в кровь губы. А ещё мамины уговоры и слёзы, и Данкины упрёки. И преодолеть их было куда труднее, чем учиться, работать, помогать им и не сдаться.

«Ваши проблемы, что вы такие доверчивые! — в сердцах хотелось сказать ей, хотя она точно знала, что ничем Кайрат не воспользовался.

— Я понимаю, он твой брат, — нарушил молчание Павел.

— А у тебя есть сестра?

— Нет, — растерялся он.

— Тогда ничего ты не понимаешь. И никогда не поймёшь. И знаешь, тебе надо радоваться, что твою компанию выкупил Кайрат, а не твоя расфуфыренная жёнушка. Наконец-то, она будет в надёжных руках. Спасибо за ужин!

Она бросила на стол салфетку и пошла одеваться.

Как бы она его не любила, — а она ведь любила этого жалкого Савойского, чего уж там! — а эта чёртова «Снежная Королева» всю жизнь будет стоять между ними.

— Дана, не уходи! — он кинулся за ней в прихожую. — Поверь, мне плевать! Мне, правда, плевать на эту компанию.

— И очень жаль, что тебе плевать. — Она натягивала свои вещи, путая сапоги, просовывая руки не в те рукава, но ни на секунду не останавливаясь. — Жаль, что ты ничем не дорожишь. Ничего не умеешь ценить. Только ищешь виноватых, ищешь на кого бы переложить ответственность. Ты пренебрёг наследством отца, обвинил мать, вляпался в брак как щенок в собственную лужу. Ты даже меня уже предал, хотя о чём я говорю, — она схватила сумку и застыла перед ним. — Кто я тебе? Очередная игрушка. Пока не надоела.

— Нет! — он схватил её за плечи и посмотрел в глаза. — Ты не игрушка. Ты — воздух, которым я дышу. Ты — свет. Ты — жизнь. Моя жизнь. Я умру без тебя. Я люблю тебя. Не уходи. Только не уходи.

И так невыносимо хотелось остаться. Упасть ему на грудь и расплакаться. И признаться. «И я люблю тебя. Я безумно тебя люблю». Но какое-то гадкое зловредное существо внутри неё требовало сатисфакции.